Реформы Медведева — это ленточка на хвосте

Президент подверг критике российскую политическую систему, но отметил, что Россия существенно продвинулась в деле политических преобразований. Однако это неверно: все усовершенствования Медведева — в лучшем случае косметические и не меняют суть путинской системы. Для ее модернизации нужен радикальный шаг. Перспективы реформ станут более реальными, если Путин вернется на пост президента.

 Андрей Полунин, Николай Петров
Автор
Свободная пресса
 on 24 ноября 2010 г.
Российская Федерация включила Фонд Карнеги за международный мир в список «нежелательных организаций». Если вы находитесь на территории России, пожалуйста, не размещайте публично ссылку на эту статью.

Источник: Свободная пресса

Президент сыграл увертюру перед посланием Федеральному собранию

Президент Дмитрий Медведев признал, что в российской политической жизни появились симптомы «застоя» и «стагнации». В канун встречи главы государства с политическими партиями и за неделю до очередного послания Федеральному собранию президент России опубликовал в своем видеоблоге речь о состоянии российской политической системы.

Глава государства напомнил, что «если у оппозиции нет ни малейшего шанса выиграть в честной борьбе, она деградирует и становится маргинальной». «Но если у правящей партии нет шансов нигде и никогда проиграть, она просто «бронзовеет» и, в конечном счете, тоже деградирует, как любой живой организм, который остается без движения. Поэтому возникла необходимость поднять уровень политической конкуренции», – заявил Медведев.

Президент бросил камень и в «Единую Россию»: «Сделать так, чтобы политическое большинство не было просто статическим. А точнее, чтобы оно не стало большинством, состоящим из статистов и исполнителей. Чтобы правящая партия имела и права, и обязанности, а не просто служила приложением к исполнительной власти». Означают ли слова Медведева, что мы стоим на пороге реальной политической реформы, рассуждает ведущий эксперт Московского Центра Карнеги Николай Петров.

«СП»: – Николай Владимирович, как расценивать нынешнюю речь Медведева?

– Это увертюра перед тем, как президент выйдет и огласит свое послание Федеральному собранию. А поскольку президент у нас имиджевый, он, как всегда, очень хорош и точен в анализе ситуации и постановке диагноза. Но никогда не предлагает серьезных рецептов, которые соответствовали бы этому диагнозу. Диагноз, замечу, Медведев ставит в начале всех своих либеральных обращений, и в своем новом обращении это заметно даже сильнее, чем обычно.

Видно, что речь – не цельное произведение, а именно введение. По сути, идет запевка, потом Медведев бравурно отчитывается о том, что сделано. А вот о том, что предстоит сделать, по-видимому, он будет дополнительно говорить в президентском послании.

Я с некоторым удовольствием прочел эту речь. И не согласен с президентом начиная с момента, где он говорит, что мы существенно продвинулись в деле политических преобразований.

«СП»: – Давайте по пунктам. В первом Медведев как политическому реформатору ставит себе в заслугу, что удалось минимизированные риски манипуляции выборами. Это так?

– Да, действительно, мелкие технологические усовершенствования проведены. Но главная проблема – не в неправильном подсчете. Проблема – что избирательный аппарат абсолютно зависим от власти и от той единственной партии, которую президент называет партией политического большинства. Естественно, что избирательный аппарат при этом работает в интересах власти и этой единственной партии.

Пока нет внешнего контроля за выборами, ничего не изменится. Контроль нужен со стороны общества, а не со стороны администрации или оппозиционных партий, которые во многом являются младшими членами пула власти. И пока этого нет, пока нет элементов жесткости и прозрачности в проведении выборов и неотвратимости наказания в случае нарушений на выборах, все технологические усовершенствования Медведева – это ленточка на хвосте, имиджевые шаги, и не более того.

«СП»: – Второй заслугой президент считает, что партии имеют сейчас равный доступ к СМИ. Что вы на это скажете?

– Прежде всего, это совсем не так даже в отношении официально зарегистрированных партий. Доступ – это не позиция закона, который формально что-то предоставляет, а возможность реально пользоваться правами, которые партии даны. Если у нас есть колоссальное неравенство между партиями, связанное с их возможностями – и административными, и финансовыми, о равном доступе говорить не приходится, какие бы прекрасные законы ни принимались.

Кроме того, важно то, что у нас всего семь партий. Это прекрасно знает наш президент. Реально у нас есть четыре привилегированные партии, которые сейчас присутствуют в Госдуме, и три мелких вспомогательных. И закон о политических партиях устроен таким образом, что, во-первых, никакая политическая сила без административной поддержки не может быть реально зарегистрирована. А во-вторых – любая из существующих политических сил абсолютно законно, на четких основаниях может быть лишена регистрации. Потому что требования, которые предъявляются к политической партии, при должной проверке оказываются запретительными. Доказать, что у партии (кроме КПРФ) нет нужного количества реальных членов партии и отделений, не представляет никакого труда.

В нынешней системе вы можете приходить и голосовать, выбирая кандидатов из списка. Но Кремль реально контролирует это «меню». Ему не обязательно, чтобы вы взяли «борщ», можете взять «харчо», если у вас экзотический политический вкус. Но что бы вы ни взяли, в «столовой», куда вас позвали, все блюда готовит один «повар». Просто он смотрит на результаты социологических опросов и видит: кто-то любит более соленое, кто-то – более острое. Разница между нашими зарегистрированными политическими партиями только в этом.

«СП»: – Третья заслуга, по мнению главы государства, – партии, имеющие большинство в региональных заксобраниях, получили право предлагать кандидатуры губернаторов…

– Мы видим (сейчас никто этого не скрывает): как только образуется вакансия, начинаются консультации Кремля с федеральным руководством «Единой России». Это так называемое «особое право» при назначении губернаторов касается самой власти, и одной и той же партии власти. Причем касается даже не регионального партийного руководства, а исключительно федеральных партаппаратчиков. В этом смысле никакой разницы я не вижу между старой системой (когда формально выдвижением кандидатов занимались полпреды, а на деле – Кремль) и новой.

«СП»: – Медведев говорит еще о том, что права меньшинства защищены также целым рядом мер.

– Когда Медведев говорит об этом, он делает упор на замещение должностей в региональных парламентах и снижение количества подписей, необходимых для участия в выборах. Реально косметические улучшения, которые были сделаны в первом политическом пакете президента Медведева, абсолютно не меняют ситуацию. Равно как и возможность для одного представителя какой-то из семи разрешенных политических сил в парламенте иметь условные права образовывать фракцию. Это тоже ничего не меняет, это просто пустая позиция.

Между тем проблема серьезная. Она заключается в том, что связь между людьми и условно представляющими их во власти органами крайне слаба и во многих случаях отсутствует. Доказательство тому – низкая активность граждан при голосовании. Люди не считают нужным ходить на выборы, потому что понимают: их голос значения не имеет, да и депутаты, которых они выбирают, не обладают никакими существенными правами. Если вы видите, что в Госдуме реального представительства интересов, кроме как интересов корпоративных, нет, то нет и стимула голосовать.

Что касается снижения барьера – цифры, которыми манипулирует Медведев, не меняют существа дела. Вам говорят, что надо собрать для регистрации партии 45 тысяч голосов, а не 50 тысяч, и это преподносится как реальная политическая реформа. Вам говорят, что партии для прохождения в Госдуму нужно набрать не 7% голосов, а 5% – но у вас нет партий, которые оказываются в этом диапазоне. В итоге все эти меры меняют антураж, но принципиально ничего не меняют.

Мое главное концептуальное расхождение с Медведевым – президент говорит, что политические реформы возможны только медленно, но неуклонно. Это абсолютно неправильно, как и то, что Медведев называет политическими реформами то, что ими реально не является. Здесь действительно нужен радикальный серьезный шаг, а дальше он сам будет толкать систему в нужном направлении.

«СП»: – Что это за шаг?

– Этим шагом может быть ослабление административного контроля за выборами. Не изменения нюансов при сохранении избирательной вертикали и административного контроля. При сохранении репрессивной нынешней системы, которая делает выборы и несвободными, и несправедливыми, нужен серьезный шаг. Медведев же похож на садовника, который подстригает кустик по листику, хотя проблемы не в том, как кустик пострижен, а в том, что кустик нежизнеспособен.

«СП»: – Последнее, о чем говорит президент, – что власть обязала субъекты страны упорядочить численность представительных органов власти. Это хорошо?

– На мой взгляд, это можно квалифицировать как прямое нарушение Конституции. У президента откуда-то есть иллюзия, что он как глава государства вправе определять, сколько депутатов нужно на том или ином уровне. Что есть какое-то «золотое сечение», и изменения, произведенные в этом направлении, – большой шаг вперед. На деле определение числа депутатов – компетенция регионального уровня и местных властей. Дело президента – не влезать, как решаются на региональном уровне мелкие технические вопросы. А в том, чтобы обеспечивать действие принципов, эффективную работу всей политической системы.

То, что было сделано, – это второй президентский пакет, где проведена унификация на региональном уровне. Но я, повторюсь, считаю это фундаментальным нарушением принципа федерализма. Я не считаю, что кто-то в Москве может решить, сколько депутатов нужно региону.

«СП»: – Какие можно сделать выводы?

– Изменения, которые происходили при Медведеве, абсолютно не меняли политическую систему, построенную Путиным. В лучшем случае были косметические изменения. Но были и изменения к худшему. Например, когда мы отказались от избирательного залога, позволявшего хотя бы каким-то политическим силам уходить из-под прямого административного контроля. Или то, что мы пришли к решению регистрировать кандидата только по подписям, придраться к которым очень легко: в одной руке контроль за избирательной вертикалью и за правоохранительными органами, призванными проверять точность подписей. Это ухудшение политической системы.

«СП»: – Нужна ли вообще реальная политическая реформа?

– Реформа нужна. Более того, в политических элитах зреет понимание того, что для выживания системы она должна себя модернизировать. Причем серьезно, а не косметически, чтобы выглядеть получше причесанной в глазах Запада или условного либерала. Без политических реформ система оказывается слишком примитивной, чтобы отвечать на вызовы, которые перед ней стоят.

Но пока в кресле президента находится Медведев – и Путин, реально контролирующий систему, в неформальном центре власти – никакие политические реформы невозможны. Я считаю, когда (и если) Путин вернется на пост президента, гораздо более реальными станут перспективы проведения политических реформ.

Оригинал интервью

Фонд Карнеги за Международный Мир как организация не выступает с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды автора, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.