Источник: Известия
Мэр Москвы Сергей Собянин предлагает организовывать празднование Курбан-байрама так, чтобы "не было вызывающих зрелищ, крови, безобразий", раздражающих остальное население. Его заявление прозвучало на фоне признания краха политики мультикультурализма в Европе. У нашей страны был опыт мирной жизни людей разных вероисповеданий. Поможет ли он уйти от столкновения цивилизаций?
[...]
Алексей Малашенко: Сейчас важно искать пути совпадения мнений и компромиссы
Российский опыт взаимоотношений с мусульманами не так прост, как может показаться на первый взгляд. Россия прирастала исламскими территориями. И процесс этот не был мирным. С XVI века Россия воевала с мусульманами, ограничивала возможности исламского вероисповедания, затем пыталась их (изначально в ее составе были только татары) ассимилировать. При Екатерине II власти, осознав (точнее, "прочувствовав") многонациональный характер страны, начали искать компромисс. Для "понимания" мусульман и в то же время для контроля над ними было создано Магометанское духовное управление. Появились известные царские ордена без крестов, для награждения инородцев. При этом условием занятия важных государственных постов оставалось принятие православия. Отсюда множество знаменитых фамилий мусульманского происхождения - от Кутузовых до Буниных. Попытки насильственной христианизации также имели место, последняя - в ХIX веке. Но массового эффекта они не давали.
В последнюю четверть XIX века мусульмане все более вписывались и их "вписывали" в российское общество, не отнимая у них их исламскую идентичность. Это период своего рода "российского протомультикультурализма". Мусульмане тогда существовали в общем государстве с православными и другими народами, но, кроме татар, жили на отдельных и, в общем, замкнутых территориях - где-нибудь на Кавказе или в Средней Азии - и не очень соприкасались друг с другом.
Тогда, в последней четверти XIX века, одновременно шел и процесс ассимиляции. Мусульмане говорили на русском языке, на них, особенно в городах, оказывало влияние поведение русских. Они приобщались к общероссийской политике, создали свою фракцию в Государственной думе.
Тогда у мусульман было чувство уважения к сильной, восходящей империи, к которой было не стыдно примкнуть. Теперь мусульмане испытывают в каком-то смысле похожие чувства от принадлежности к полуторамиллиардной исламской общине (умме), один из членов которой 11 сентября "наказал" Америку, к непобедимым талибам Афганистана. Они зачастую ощущают свои значимость помимо России.
Как именно сегодня выстраивать отношения с мусульманами, толком никто не знает. В Европе даже общее количество неизвестно. Называются цифры от 25 до 40 млн человек. Никто не ведает, что у мусульман в душе. Известно, например, далеко не однозначное отношение мусульман к призывам "жить по закону шариата". Например, в Чечне шариатом в большей степени увлечена молодежь. Среди татар шариатом увлечено 5%, а в Ферганской долине - свыше 50% мусульман.
Ряд событий в Европе - карикатурный скандал, скандал вокруг Венской оперы, убийство голландского режиссера Тео Ван Гога, снявшего фильм о положении женщины в исламе, - свидетельствует, что некоторые мусульмане пытаются навязать "иноверцам" свои правила игры. Реакцией на это в Европе становится рост ксенофобии, исламофобии, увеличение числа правых в парламентах. Европейцы не желают видеть огромные исламские кварталы, им не нужен "Лондонистан". В Германии автора книги "Германия самоликвидируется" Сарацина сегодня поддерживают около 40% немцев. Писавший о "конфликте цивилизаций" американский социолог Сэмюэль Хантингтон хотя и преувеличил масштабы этого столкновения, однако "уловил" некий нерв, напряженность в отношениях между носителями разных религий.
Сейчас очень важно не настраиваться на вечное противостояние, но искать пути совпадения мнений, искать компромиссы и идти путем взаимных уступок. Пока и мусульмане, и представители других религий этому только учатся.