Источник: Russia Beyond the Headlines
Декабрьские погромы в МосквеМноготысячный погром на Манежной площади в Москве в канун дня Конституции свидетельствует о серьезном неблагополучии как в обществе, так и в правоохранительной сфере, о системных сбоях и закупорке каналов прямой и обратной связи между гражданами и властью.
Картина московских беспорядков многомерна. Я остановлюсь на двух образующих рамку измерениях — политическом и управленческом, оставив пока в стороне межэтнические отношения, которые представляют собой контекст, общий фон.
Как можно квалифицировать происшедшее? Как массовые беспорядки? Да, это так. Одновременно это и демонстрация порочности действующего порядка — жизни не по закону, а по понятиям. В рамках этого порядка закон абсолютно не един для всех, и для сплоченных бизнес-групп и этнических общин является нормальным «выкупать» своих провинившихся у правоохранителей. Если у другой стороны нет своего ресурса, обычно на этом и заканчивается. В данном случае этот ресурс у пострадавшей стороны был, но не в виде денег или связей, а в виде большого числа людей, готовых выйти на улицу. И нашла коса на камень. Таким образом, то, что произошло в деле об убийстве в драке 6 декабря одного из фанатов «Спартака» Егора Свиридова, когда решением районного следователя почти все кавказцы — участники драки были отпущены на свободу, следует считать правилом и нормой для системы, а последовавшие массовые протесты и проведение реального расследования — исключением.
Власть в лице правоохранителей, во-первых, спровоцировала толпу молодежи откровенным нежеланием/неспособностью расследовать резонансное дело об убийстве; во-вторых, оказалась не готова решительно противостоять противоправным действиям этой толпы в случае с Ленинградкой, когда за пару дней до погрома на Манежной площади сотни протестующих фанатов перекрыли важнейшую транспортную магистраль. У власти был вариант в период после 7 и до 11 декабря продемонстрировать свою активность — если не эффективность — в раскрытии преступления, но и это не было сделано. Власть попросту оказалась слишком неповоротливой, чтобы искоренить причину волнений, и недостаточно грозной, чтобы воспрепятствовать новой демонстрации протеста.
Системным пороком, способствовавшим взрыву, является то, что повлиять на власть в такой ситуации можно только силой — не через политические партии, не через депутатов, а через протестные акции — и желательно поближе к Кремлю… Пока для того, чтобы просто соблюдался закон, нужно либо покупать, либо пугать власть, повторение подобных событий в будущем неизбежно.
Действия московской милиции, при всем уважении к ее главе Владимиру Колокольцеву, вышедшему к толпе, были реактивны и ситуативны. ОМОН, обычно грозный в отношении правозащитников и несогласных, был сейчас не особенно заметен. Собственно говоря, он заточен под защиту власти, а не граждан, поэтому избиения в метро людей неславянской внешности пресекались не особенно активно.
Чрезвычайно показательна реакция или — чаще — отсутствие реакции на происшедшее: Интернет гудит, а официоз молчит. Власть как будто парализованная: ритуально топнул ногой президент Дмитрий Медведев, что-то не очень внятно заявил министр Рашид Нургалиев, перепутавший правых радикалов с левыми… Промолчали премьер Владимир Путин и московский мэр Сергей Собянин (зато свою оценку текущим событиям дал глава Чечни Рамзан Кадыров); также молчали спикеры палат Федерального собрания, партийные лидеры (если не считать вполне политическое заявление патриарха Кирилла), депутаты, сенаторы… Лишь Общественная палата устроила оперативное, но бессодержательное обсуждение. Комментарии Следственного комитета сводились к тому, что во всем виноваты милиционеры, а мы-де ни при чем.
Характерный штрих: в первый рабочий день после погрома на Манежной проходил целый ряд важных статусных мероприятий: заседание Совета безопасности, заседание руководства «Единой России», что-то по молодежи в Сколкове. Думаете, беспорядки в Москве стали хоть где-то предметом серьезного обсуждения? Нет. Силовики обсуждали энергетическую безопасность, партбюрократы — реализацию послания президента, а сколковцы — творчество молодых.
Где «Молодая гвардия» или «Наши», которые всегда оперативно выступают против защитников Химкинского леса или несогласных? Может быть, часть их была с погромщиками? Власть, борясь много лет с воображаемой «оранжевой угрозой», просмотрела угрозу «коричневую», в том числе потому, что видела в последней скорее противоядие, чем яд.
Как всегда, нет недостатка в конспирологических версиях. Кто-то видит за происшедшими событиями руку кремлевских группировок, и ранее использовавших фанатов против неугодных политических сил. Если это так, то странно выглядит пропагандистская неподготовленность власти, выдающая скорее ее растерянность. Да и в чем был бы смысл такой комбинации: сплотить «здоровые силы общества» вокруг власти? Найти подходящий образ врага к выборам? Кто-то считает, что за волнениями стоят «ястребы» из числа силовиков, которые, дескать, подталкивают власть прекратить заигрывания с Западом и либералами. Независимо от того, приложил ли кто-то из системных игроков руку к происшедшему, та энергия, которая в результате хлынула наружу, впечатляет. Играть с этой грозной силой вряд ли придет кому-то в голову.
В ситуации отсутствия консолидации и во власти, и в обществе даже не самая большая, но организованная сила способна на многое. Националисты лучше других организованы и подготовлены к тому, чтобы возглавить и использовать массовый протест. Мы увидели не столько их собственную силу, сколько их способность пользоваться ситуацией. Толпа на Манежной площади собралась большая, вела себя агрессивно, лозунги скандировала националистические, но неправильно было бы всех их скопом записывать в националисты. Значительная часть толпы — «борцы с несправедливостью», которых всколыхнула смерть товарища, стихийные союзники Медведева в деле превращения России в правовое государство. Они требовали справедливого расследования убийства и не получили его. В качестве врага они видели коррумпированную власть и «кавказцев»: приезжих, инородцев, других.
Что будет дальше?
Все зависит от того, какие уроки власть извлечет из уже случившихся событий и сколько времени ей отпущено на исправление ошибок. Маятник качнулся слишком далеко и слишком мощно, чтобы делу могло помочь одно только честное расследование убийства Свиридова, послужившего запалом. Конфликты множатся, их масштабы растут. Просто решительной и жесткой реакции власти на нарушения прав всех тех граждан, которые стали жертвами толпы, уже мало. И дело уже не в одной правоохранительной системе. Речь идет уже об острой политической проблеме национального масштаба. Без оперативных политических действий на самом высоком уровне пресечение ультранационалистических настроений и новых взрывов: и антикавказских, и антирусских, причем не только в Москве, — невозможно.