Источник: Би-би-си
В том, что Москва упорно и последовательно поддерживает официальный Дамаск, есть два аспекта: прагматический и стратегический.
Что касается прагматики, то у руководства России, а до того - СССР, всегда были особые отношения с Сирией и лично с Башаром Асадом и его отцом Хафезом Асадом, правившим с 1971-го по 2000 годы.
Эти отношения охватывали и экономические связи, и военно-техническое сотрудничество. После распада Советского Союза связи сохранились, поэтому тут Россия вполне последовательна.
Второй аспект российско-сирийских отношений - более стратегического, широкого толка. Как бы мы ни относились к Башару и его команде, надо учитывать, кто придет после него.
В этом смысле даже противники нынешнего сирийского лидера из числа американских политиков и экспертов совершенно не уверены, что следующим президентом республики будет человек, не склонный к религиозному радикализму.
Во всяком случае, выбор там ограничен, и наивысшие шансы имеют те, кого называют исламистами: будь то "Братья-мусульмане" или кто бы то ни было еще. Поэтому говорить, что Россия заняла неверную позицию - руководствуется своими сугубо прагматическими интересами или действует назло американцам - видимо, не следует.
"Особая политическая ниша"
Сейчас принято рассуждать о том, в чем конкретно состоят национальные интересы России - в частности, в Сирии. Каждый раз, когда об этом говорят, возникают осознанные или неосознанные сравнения с советским временем.
Тогда конкретные национальные интересы действительно были и лежали в плоскости идеологии и политической стратегии. Это было ясное, понятное время холодной войны, биполярного мира и противостояния СССР и Запада. Сейчас же понятие национальных интересов в России крайне сузилось, размыто и более прагматично.
Что же нужно Москве в Сирии? Отчасти, это поддержание военно-технических связей, где вертится не одна сотня миллионов долларов. Безусловно, Россия от потери этих контрактов не умрет, но и терять их не хочется.
Однако гораздо важнее другое: не так много осталось в мире государств, где Россия могла бы заявить, что у нее есть какая-то особая политическая ниша. Сирия к этим государствам относится.
В эту же нишу входят Иран, Ливия и в каком-то смысле Палестинская автономия. Вспомним недавние события в Ливии, когда туда летал сенатор Михаил Маргелов. Пусть его миссия не имела успеха, но ведь попытка посредничества была. Стремление Москвы быть медиатором между мусульманским миром и Западом, думаю, еще сохраняется. И Сирия в данном случае - достаточно удобный объект для такового.
Символ былого величия
Можно сказать, что дипломатическая активность Москвы в Сирии является неким символом того, что Россия по-прежнему держава, имеющая глобальные интересы.
В мире, да и в самой России, все еще сохраняется ее восприятие как наследницы СССР. Но это далеко не так: Советский Союз и нынешняя Россия - совсем разные страны. Да и сами сегодняшние российские политики не всегда могут внятно сформулировать национальные интересы страны.
Сирия не имеет какого-либо серьезного геополитического значения для России: если, конечно, вкладывать в слово "геополитика" тот пафосный смысл, который обычно в него вкладывают некоторые красноречивые государственные мужи.