Источник: Al-Hayat
Обещание временного «технического» правительства Египта восстановить социальный мир, политическую стабильность и оздоровить экономику звучит заманчиво для страны, погрязшей в затяжном конституционном кризисе и сталкивающейся с нарастающей волной насилия, недовольством в обществе и глубоко укоренившимся экономическим неравенством. Помощь в 12 миллиардов долларов от Саудовской Аравии, ОАЭ и Кувейта, а также возможность получить от МВФ кредит в 4,8 миллиардов долларов, несомненно, дает шанс на быстрое исправление ситуации в финансовой сфере. В краткосрочной перспективе эти средства позволят временному правительству обуздать бюджетный дефицит, увеличить валютные резервы, замедлить темпы инфляции и укрепить доверие инвесторов к стране.
Но более амбициозные задачи, например сокращение безработицы и повышение жизненного уровня населения, стимулирование развития малого и среднего бизнеса, увеличение объема внутренних инвестиций, повышение производительности труда и эффективности работы госаппарата, выполнить будет намного труднее — а то и невозможно.
И дело здесь не в отсутствии политических «рецептов». Причина в том, что при любой попытке провести экономические и административные реформы, необходимые для решения глубинных структурных проблем Египта, временное правительство или его преемник — кабинет, который будет сформирован после парламентских и президентских выборов, предварительно назначенных на вторую половину 2014 года, — неизбежно лоб в лоб столкнется с разветвленными структурами и групповыми интересами армии, укоренившимися как по всему госаппарату, так и в крупном государственном секторе экономики.Эта «офицерская республика» будет ставить палки в колеса любому демократически избранному гражданскому правительству — независимо от его политической и идеологической ориентации, — которое захочет преобразовать административную и экономическую систему Египта. Президент Мухаммед Мурси и «Братья-мусульмане» проявили крайнюю некомпетентность в управлении страной, но даже самое либеральное и светское правительство неизбежно столкнется со снижением популярности в народе и перспективой брожения в обществе. В результате оно постоянно будет зависеть от того самого института — вооруженных сил, чье глубокое проникновение в госаппарат и экономику является одной из главных причин углубляющегося социально-экономического кризиса в Египте.
Отстранение от власти президента Мухаммеда Мурси показало, насколько египетская армия близка к официальной институционализации своего политического «сюзеренитета» над государством и, следовательно, сохранению «офицерской республики». В новой конституции, принятой на всенародном референдуме в декабре 2012 года, закреплен полный иммунитет армии от гражданского контроля, вывод военного бюджета и предприятий оборонно-промышленного комплекса из-под надзора парламента, даже номинального, и запрет на преследование военнослужащих, действующих и отставных, в гражданских судах, в том числе за преступления, подпадающие под уголовный кодекс. Эти положения были одобрены администрацией Мурси и не оспариваются ее политическими противниками, за исключением революционно настроенной молодежи и лидера либералов Мухаммеда аль-Барадеи.
Более того, военные составляют большинство в Совете национальной обороны, вновь сформированном в июне 2012 года правящим в то время Высшим советом вооруженных сил. Это — единственный орган, четко уполномоченный на рассмотрение военного бюджета хотя бы в общем плане. Кроме того, он, по сути, обеспечивает контроль вооруженных сил над всеми политическими сферами, которые считаются связанными с национальной безопасностью. Главный результат этого — дальнейшее ограничение полномочий президента и правительства.
Сегодня власть военных осуществляет генерал-полковник Абдул-Фаттах ас-Сиси — министр обороны и главнокомандующий вооруженными силами. Это стало ясно после увольнения главы Службы общей разведки (СОР) генерал-майора Мухаммеда Раафата Шихаты 5 июля 2013 года. Шихата стал первым руководителем СОР, вышедшим из рядов самого этого ведомства, — прежде его неизменно возглавляли офицеры из военной разведки. Он пробыл на своем посту всего девять с половиной месяцев, и убедительных причин для его отстранения не было, но оно было сочтено достаточно важным делом, чтобы временно исполняющий обязанности президента Адли Мансур отправил Шихату в отставку сразу после своего вступления в должность. Поставив на место Шихаты выходца из военной разведки генерал-майора Мухаммеда Фарида Тахами, ас-Сиси вновь утвердил гегемонию этого ведомства — которым он руководил до назначения министром обороны в августе 2012 года — и армии в целом.
Фигура Тахами особенно интересна тем, что в последние семь лет эпохи Мубарака он руководил Управлением административного контроля — главным надзорным органом государства, подотчетным лично президенту. Мубарак использовал это ведомство, призванное бороться с коррупцией во всех гражданских структурах, для запугивания оппонентов угрозой уголовного преследования и для вознаграждения союзников из политических и деловых кругов прекращением расследований против них. Тахами явно был лоялен президенту, и его пребывание в должности после первого четырехлетнего срока, завершившегося в 2008 году, продлевалось еще четыре раза, пока Мурси не уволил Тахами в сентябре 2012 года, после того как сотрудники ведомства обвинили его в коррупции.
Насколько справедливы обвинения против Тахами, неизвестно, но его назначение на пост главы СОР наглядно показывает, как функционирует «офицерская республика». А для нее на карту поставлено многое. В мае 2013 года, в интервью одной газете, порадовавшем своей откровенностью, преемник Тахами в Управлении административного контроля генерал-майор Мухаммед Омар Вахби Хейба признал факт сращивания государства и капитала, препятствовавшего работе ведомства при Мубараке, и сообщил, что Мурси впервые в истории передал под его надзор администрацию президента. Затем Хейба перечислил госструктуры, в наибольшей степени пораженные коррупцией: местные органы власти, государственные инвестиционные и холдинговые компании, а также таможенное, налоговое ведомства и органы социального страхования.
Намекал на это Хейба или нет, но в первых двух категориях госструктур, которые он упомянул, — местных органах власти, а также государственных инвестиционных и холдинговых компаниях — работают тысячи отставных армейских офицеров. То же самое относится и ко многим другим секторам госаппарата; особенно много бывших офицеров в министерствах и ведомствах, связанных с землепользованием: жилищным строительством, управлением недвижимостью, коммунальными предприятиями, развитием сельского хозяйства и мелиорацией, туризмом. Отставные высшие офицеры получают там синекуру: каждый вид вооруженных сил монополизирует распределение постов в конкретных губернаторствах, холдинговых компаниях и коммунальных предприятиях, находящихся в технической или географической сфере его деятельности.
Кроме того, египетские военные хвалятся своей способностью осуществлять крупные инфраструктурные проекты с меньшими затратами, чем частные фирмы, снабжать население дешевыми потребительскими товарами, в том числе промышленными изделиями и продовольствием, и приносить «дары египетскому народу» — от раздачи продуктов питания беднякам до строительства мостов и водоочистительных сооружений. Но эти экономические выкладки фальшивы: они не учитывают то, что армейские структуры освобождены от налогов, пользуются льготами в виде пониженных импортных пошлин, специального обменного курса для решения их потребностей в валюте и субсидированных расценок на энергоносители, а также используют бесплатный или дешевый труд. Именно на таких подтасовках основана конкурентоспособность и щедрость экономических структур армии, а расплачивается за нее в конечном итоге государственная казна — в виде снижения доходов.
Временное правительство Египта заявляет о намерении составить «дорожную карту» структурных реформ в экономике. Оно собирается вкладывать капиталы в инфраструктурные проекты, приватизировать некоторые госкомпании и в целом создать для частного сектора более благоприятные возможности в плане конкуренции и инвестиций. Все это достойные цели, и они уже не раз озвучивались предыдущими кабинетами, но при этом не учитывается по сути хищнический, паразитический характер отношения армии к египетскому государству, общественным финансам и экономике. И такие отношения будут существовать до тех пор, пока институту, создавшему Республику Египет в 1952 году, — вооруженным силам — будет позволено использовать это историческое наследие для того, чтобы оправдывать злоупотребления правом определять национальные интересы и идентичность, а также стремление поставить себя над государством и теми правовыми нормами, что связывают граждан и демократически избранную гражданскую власть.