Источник: Getty

Что мешает договоренностям России и США по Сирии

Сентябрьские события наилучшим образом показали самое уязвимое место американо-российских договоренностей – умение их региональных союзников играть на противоречиях между двумя странами. Сценарий урегулирования, неоднократно предлагавшийся США и Россией, нарушает интересы их союзников в регионе, большинство из которых предпочитают продвигать свои позиции силой

27 сентября 2016 г.
Российская Федерация включила Фонд Карнеги за международный мир в список «нежелательных организаций». Если вы находитесь на территории России, пожалуйста, не размещайте публично ссылку на эту статью.

Последние несколько месяцев работы международной группы поддержки Сирии вряд ли можно признать удачными. Конечно, США и Россия правы, когда говорят о том, что уже само по себе создание такой группы было большим успехом. И некорректно было бы называть организованные группой переговоры бесполезными.

На фоне первых четырех лет сирийского конфликта США и Россия приложили немало усилий для того, чтобы переломить ход событий и заставить противоборствующие стороны отказаться от насилия. Победоносный блицкриг ИГИЛ (запрещено в РФ) и в Сирии, и в Ираке остановлен. Не от хорошей жизни бывшая «дочка» «Аль-Каиды» «Джебхат ан-Нусра» заявила о том, что отмежевывается от материнской структуры, меняет название на «Джебхат аль-Фатх аш-Шам» и начинает встраиваться в идеологически близкие, но все же не признанные террористическими группировки повстанцев.

Усилиями группы удалось посадить всех участников конфликта за стол переговоров, что уже большое достижение в условиях, когда большинство противоборствующих сторон не испытывают недостатка в ресурсах для продолжения боев. Все это, впрочем, не отменяет и того, что эффективность работы группы остается на стабильно невысоком уровне. Иными словами, пациент уже не в коме, но его состояние по-прежнему расценивается как стабильно тяжелое.

Прорыв координации

Договоренности, достигнутые Лавровым и Керри в начале сентября в Женеве, вызвали ощущение дежавю. По сути, в них не было ничего из того, что нельзя было бы отыскать, скажем, в резолюции Совета Безопасности ООН 2254, принятой в декабре прошлого года. Все тот же режим прекращения огня, знакомый с ранней весны 2016-го, те же бесконечные списки умеренных и не очень повстанцев, над которыми бьются лучшие дипломатические и военные умы всего мира, необходимость совместной борьбы с террористическими структурами, возобновление переговоров, давление на своих региональных союзников и так далее.

Такие повторения были во многом неизбежны, потому что дело тут не столько в документах, сколько в том, как воплотить на практике все эти давно достигнутые договоренности. Особенно с учетом того, что исход сирийского конфликта зависит не только от воли США и России и эту волю им приходится с трудом навязывать своим союзникам.

А вот что действительно можно занести в достижения тех переговоров, так это разграничение влияния в Сирии – решение, которое напрашивалось с самого начала российской военной операции. На совместной пресс-конференции Керри и Лавров заявили, что Вашингтону и Москве удалось согласовать районы, где будут работать только ВВС США и только ВКС России. Более того, сторонам впервые удалось договориться о координации действий в борьбе с терроризмом.

Последующие события стали еще одной попыткой обеих стран начать все сначала. Сюжет этой мирной инициативы в целом мало чем отличался от предыдущих: объявление режима прекращения огня как подготовительная фаза переговорного процесса, согласование списка его участников и непосредственно сама Женева. Но был и новый элемент – параллельная антитеррористическая кампания, которая на этот раз должна была проходить при тесном взаимодействии США и России (или шире – антитеррористических коалиций), чтобы минимизировать провокации, подобные тем, что уже неоднократно ставили под угрозу переговорный процесс в Сирии.

Для минимизации количества провокаций также предполагалось, что Россия и США не просто будут проводить слаженную антитеррористическую политику в Сирии, но и окажут давление на своих союзников в регионе, чтобы те выполняли достигнутые договоренности.

Обмен обстрелами

Однако продлившееся неделю перемирие в Сирии завершилось серией дипломатических скандалов, вызванных авиаударами ВВС США по позициям правительственных войск в Дейр-эз-Зоре и обстрелом гуманитарного конвоя под Алеппо со стороны сирийской армии.

Оба инцидента заметно осложнили отношения между двумя инициаторами женевских соглашений – США и Россией – и сделали невозможным дальнейшее продление перемирия. Американо-российская мирная инициатива снова провалилась из-за того, что ее саботировали региональные игроки.

Инцидент в Дейр-эз-Зоре, где от авиаударов США погибло несколько десятков сирийских военных, чего не отрицают и в самом Пентагоне, безусловно, вызывает сожаление. Но есть большие сомнения в том, что это был умышленный удар по позициям правительственных войск с целью оказать помощь ИГИЛ, на чем настаивают в Дамаске и в Москве. Во-первых, ВВС США все это время действовали на линии соприкосновения сирийской армии и ИГИЛ, где вероятность ошибки несоизмеримо выше, чем при ударах по глубокому тылу противника. Но выше и эффективность действий с воздуха. Во-вторых, США в соответствии с Женевскими соглашениями заранее информировали Россию о своих действиях в Дейр-эз-Зоре, а это, видимо, свидетельствует о том, что и Москва не обладала точной информацией о местонахождении сирийских солдат в зоне действия ВВС США.

Ответ Дамаска не заставил себя ждать. Сирийское руководство заявило, что не будет участвовать в режиме прекращения огня. На деле это вылилось в обстрел гуманитарной колонны под Алеппо 19 сентября, спустя несколько часов после завершения перемирия. И если до этого инцидента еще сохранялась надежда на то, что Москва и Вашингтон все же смогут договориться продлить перемирие, то жесткая позиция Дамаска, подкрепленная силовыми действиями против сотрудников ООН и Красного Полумесяца, сделала миссию невыполнимой.

Однако самым губительным для женевских договоренностей оказался не столько дружественный огонь американских ВВС в Дейр-эз-Зоре и даже не обстрел гуманитарного конвоя под Алеппо, сколько те самые «эмоциональные инстинкты», о которых говорил на заседании Совбеза ООН Сергей Лавров и от которых никак не удается избавиться российскому оборонному и особенно внешнеполитическому ведомству. Выступая одним из инициаторов и гарантов сирийского мирного урегулирования, Москва так и не смогла занять гораздо более выигрышную позицию над схваткой. Вместо этого Россия по собственной воле в очередной раз оказывается на одной из сторон конфликта, что не только ставит под сомнение ее посредническую миссию, но и делает ее косвенным соучастником преступлений, которые, согласно Римскому статуту международного уголовного права, чреваты трибуналом, если будет доказан факт обстрела гуманитарного конвоя со стороны сирийских правительственных войск.

Позиция Москвы, которая с самых первых часов после обстрела под Алеппо заявила о непричастности сирийской армии к случившемуся, менялась настолько часто, что иногда противоречила самой себе. Среди версий значились и необходимость дать отпор наступлению «Джебхат аль-Фатх аш-Шам», и обстрел стратегически важной высоты Хан-Туман к югу от Алеппо, и провоз боевиками в колонне миномета, и даже самовозгорание. Черту под этим творческим процессом подвел официальный представитель Министерства обороны России Игорь Конашенков, озвучив, по всей видимости, компромиссную для России версию: атака на сотрудников ООН и Красного Полумесяца произошла из-за находившегося в небе над Урум-аль-Куброй американского ударного беспилотника, взлетевшего с турецкой авиабазы Инджирлик.

Взаимные осложнения

Сложившаяся ситуация меньше всего выгодна США и России, так как сводит на нет их многомесячные усилия по сирийскому урегулированию. Одновременно свободу действий получает и сирийское правительство, и повстанцы, которые, без сомнения, воспользуются ситуацией для укрепления своих позиций на земле. Это уже заметно в провинции Алеппо.

Женевские договоренности де-факто стали еще одним шагом на пути реабилитации не только таких структур, как «Джейш аль-Ислам» и «Ахрар аш-Шам», но и группировки «Фатх аль-Халеб», в которую входит несколько десятков повстанческих движений, противостоящих сирийской армии в битве за Алеппо. Это не только позволяло им участвовать в мирных переговорах (причем уже не в личном качестве), но и ставило под вопрос успех правительственных сил в борьбе за Алеппо. Еще больше опасений вызывает то, что обострение ситуации дает дополнительные бонусы «Джебхат аль-Фатх аш-Шам», позволяя ей продолжить инкорпорировать своих сторонников в ряды умеренной оппозиции.

Еще одним побочным эффектом провалившегося перемирия может стать обострение ситуации на сирийско-турецкой границе, где турки и курды могут воспользоваться снятием запрета на ведение боевых действий и продолжить бои за район между Манбиджем и Африной. А это именно то, чего США хотели избежать с помощью последних договоренностей. Вступивший в силу 12 сентября режим прекращения огня фиксировал сложившийся на земле статус-кво не только в Алеппо, но и в кармане между курдскими кантонами. Тем самым перемирие позволяло американцам выйти из патовой ситуации, которая сложилась после начала турецкой наземной операции в Сирии. Теперь же Вашингтон может оказаться в ситуации, когда его союзники в регионе будут воевать друг с другом и ему, возможно, придется поддержать одну из сторон.

Инциденты в Дейр-эз-Зоре и под Алеппо стали серьезным ударом по репутации России и США, вновь поставив под сомнение их способность найти мирное решение конфликта. Но даже эта серия взаимных обвинений и упреков вряд ли приведет к тому, что стороны откажутся от дальнейшей работы по совместному выходу из сирийского тупика.

Сентябрьские события наилучшим образом показали самое уязвимое место американо-российских договоренностей – умение их региональных союзников играть на противоречиях между двумя странами. Сценарий урегулирования, неоднократно предлагавшийся США и Россией, нарушает интересы их союзников в регионе: от режима Асада и умеренной оппозиции до Турции и Ирана.

Сирийский конфликт слишком многогранен, а интересы вовлеченных в него игроков часто диаметрально противоположны. Неслучайно стороны пожелали не разглашать всю конкретику договоренностей, сославшись на наличие тех, «кто будет наверняка пытаться сорвать выполнение предусмотренных мер». Ведь если переговоры в Женеве все-таки состоятся, то ни одна из сирийских сторон, скорее всего, не сможет участвовать в них с позиции силы, что увеличивает риск саботажа мирного процесса. До тех пор, пока США и Россия не решат эту проблему, их способность навязывать достигнутые договоренности, а следовательно и влиять на сирийский кризис, будет оставаться очень низкой.

Фонд Карнеги за Международный Мир как организация не выступает с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды автора, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.