Источник: Открытая Россия
Почти пять лет назад, как раз на пике протестов декабря 2011 года, Вячеслав Володин покинул пост руководителя аппарата правительства (главой кабинета министров тогда был Владимир Путин) и перешел в администрацию президента на позицию первого зама главы этой аппаратной структуры. Знаковым образом он сменил великого комбинатора Владислава Суркова, сосланного на теневую работу, для начала — вице-премьером по всяким там инновациям. А на место Володина, о чем уже все забыли, пересел ненадолго Антон Вайно. Тогда протокольщик Путина получил ранг министра, но сегодняшняя его позиция — главы администрации, — безусловно, выше министерского статуса. Именно канцелярия Кремля, заведующая не скрепками, но скрепами, и есть центр управления политическими полетами во всей стране.
Получается, что потенциальный уход Вячеслава Володина спикером Госдумы — это своего рода понижение: раньше ворочал всеми политическими процессами, давил оппозицию и гражданское общество, определял пофамильно, кто какие позиции займет на политической шахматной доске, фактически руководил тем же самым парламентом, только закулисно, а теперь получается, что будет это делать публично, но ограничится исключительно Думой. А Охотный ряд — не Кремль. Вон, из него предшественник Володина Сергей Нарышкин ушел не наверх, а куда-то вбок — в Службу внешней разведки. Что является, впрочем, прекрасным многолетним предпенсионным вариантом трудоустройства — это одна из лучших работ в мире, в «лесу», с документами… Говорят, у них там в Ясенево бассейн даже есть, где любил коротать время Евгений Максимович Примаков.И тем не менее с Володиным явно другая история: пост спикера Думы может стать площадкой для дальнейшей вертикальной мобильности.
Его будут пробовать и тестировать: годится ли он для такого старта, может ли Дума стать для него политическим Байконуром или, напротив, мусоропроводом. Верные путинские солдаты готовятся к тому, чтобы составить костяк команды Путина после 2018 года.
И знаковые фигуры этого этапа, которых можно продвигать на самые разные интересные позиции — главы правительства, например, — это как раз Антон Вайно и Вячеслав Володин.
Они даже физиогномически и, если угодно, психосоматически чем-то похожи. Володин, хоть и опытный публичный политик, способный выигрывать выборы, по своему базовому устройству такой же бюрократ, как и Вайно, — в том смысле, что он очень четко дешифровывает и ретранслирует волю первого лица. Он — идеальный аппаратно-политический продукт эпохи позднего Путина. «Солнечный продукт», если вспомнить название его бизнеса — масложирового холдинга.
О, эти костюмы цвета электрик, и эта округлая речь, после прослушивания которой выясняется, что в ней не было вообще никакого содержания, а она состояла из одних умолчаний — таков образ идеального солдата президента.
Он всегда был «прислонен» к власти, шел наверх чуть ли не строевым шагом и не забывал для прикрытия самого себя тащить наверх в доску свои кадры — вроде бывшего шахтерского активиста, а ныне начальника «Единой России» Неверова. Если мужчина вступил в КПСС еще в институте, в возрасте 21 года, это ведь говорит об акцентированной карьерной целеустремленности. Если, не достигнув и 30 лет, он стал при обновляющемся режиме депутатом горсовета, — это свидетельствует о его воли к власти. Его карьера как одного из лидеров «Отечества — всей России» и умелое цепкое карабканье наверх уже в «Единой России» в те времена, когда элиты перестали ставить на Примакова и Лужкова и поставили на Путина, говорят о мощном политическом чутье.
Володин — политик и карьерист. И карьерист он потому, что политик, и наоборот. В нем есть специфическое содержание — его бесцветность скрывает подземный пожар.
Несмотря на то, что стилистически будущий спикер — это Антисурков, предпочитающий мерцающей паутине тонких демонических замыслов, словно вышедших из романов Пелевина, прямую и простую тактику политического действия, его линия поведения как минимум убедительнее сурковской.
По факту она оказалась даже вреднее, но это время такое было — открытого мандата на прямое действие. Время, когда уже не нужны были хитрости и тонкости, когда нечего стало стесняться и не совершенно не нужно играть в либерализм. Крым присоединен — все дозволено.
Пять лет политического манипулирования включали в себя — на минуточку — колоссальную, безоглядную и политизированную правку законодательства, в том числе избирательного, «бешеный принтинг», законы «Димы Яковлева», об иностранных агентах, «пакет Яровой», кадровые назначения вроде прихода на пост министра образования Ольги Васильевой или на должность детского омбудсмена Анны Кузнецовой, персонажей ультраконсервативных, присоединение Крыма, наконец. Ответственность за эти решения разделяют все элиты и та часть народа, которая согласилась быть «посткрымским большинством». Но одним из немногих ключевых игроков этого тяжелейшего по последствиям для политики, экономики и общества периода был Володин.
В бисер он тоже поигрывал. При нем состоялись эксперименты с попытками внедрения Бердяева вместо Ильина (или наряду с ним) в качестве главного «режимного» философа, сотрудники управления внутренней политики слушали какие-то жуткие лекции, проводились эксперименты с богатыми словами «Русский мир» и «Новороссия», сам главный политический манипулятор взял под прямое покровительство, а на самом деле «бархатный» контроль Высшую школу экономики, славящуюся академическими свободами.
Но это все игрушечки, если вспомнить, какие декорации были возведены за пять, если угодно, «володинских» лет: эта власть морально повязала все элиты новыми репрессивными законами и полуостровом. Теперь они все чувствуют себя, как на подводной лодке, с которой некуда деваться.
Человек с лицом комиссара студенческого отряда будет руководить парламентом. И что? Суть политического режима от этого не меняется. Место парламента, процедурно легитимирующего волю верховного главнокомандующего, остается прежним. Градус доверия к государственным институтам, в том числе Государственной думе, в силу постепенного исчерпания крымского эффекта продолжит падать. Система находится в состоянии плохого равновесия, ее основное целеполагание — самосохранение. Она не станет менее авторитарной, и почти наверняка окажется в ближайшем же будущем более автократической, столь же неэффективной и стремящейся ко все большему контролю.
И какая в этом смысле разница, кто спикер? Какая разница, куда двинут Володина после Думы, на пост премьера или в заштатные министры, если тест в соответствии с KPI, которые известны только одному лицу в стране, пройдет для него не слишком удачно? Система окаменела, и движение внутри нее политических молекул по-настоящему интересно только этим молекулам. И система обречена, потому что она оглохла и наполовину ослепла, видит и слышит только то, что сама хочет видеть и слышать. А Володин — лишь один из пришедшихся эпохе по духу политических персонажей, который ответствен за ослепление и оглушение конкуренции и развития в стране.
И за следующие пять лет своей карьеры он много чего сделает. Его потенциальное назначение — это пока всего лишь телеграмма из старого еврейского анекдота: «Начинай беспокоиться. Подробности — письмом».