В Италии прошел конституционный референдум, инициатором которого был премьер-министр Маттео Ренци. Почти за три года у власти Ренци, позиционировавший себя как rottomatore (тот, кто ломает старое), пытался что-то сделать, чтобы упростить бюрократическую систему Италии, но так ничего и не добился – не сумел провести обещанную в начале правления конституционную реформу. А в последние месяцы сам положил себе грабли и сам же наступил на них, придумав конституционный референдум.
Третий неизбранный
В 2011 году, когда в отставку ушел почти вечный Сильвио Берлускони, президент Италии Джорджо Наполитано назначил технического премьера Марио Монти, которого так же, без выборов, в 2013-м сменил демократ Энрико Летта. Тогда успешный мэр Флоренции Маттео Ренци решил, что его время пришло, и начал метить выше. Вооружившись лозунгом «разрушить старый мир», он победил на праймериз левоцентристской Демократической партии, несмотря на сопротивление многих более опытных товарищей. Ренци пообещал, что станет премьером только через национальные выборы, но потом не сдержал обещания и скинул своего же однопартийца Летта – тот даже не подал руки преемнику при передаче власти. Так Ренци стал самым молодым в истории итальянским премьером и первым, кто не был депутатом парламента на момент избрания. Кроме того, он стал третьим не избранным народом премьером.
Став премьером, Ренци попытался провести реформы. Гражданские союзы (unioni civili) приравняли к официальным бракам, так Италия стала последней крупной западноевропейской страной с гей-браками. Кроме этого, Ренци запустил реформу образования, постаравшись приблизить среднюю школу к экономической реальности. В старших классах у школьника появилась производственная практика, к лицеистам стали заглядывать менеджеры из крупных компаний. Преподавателям ввели надбавку за квалификацию, которую устанавливал директор школы. Но эта реформа забуксовала из-за нежелания меняться самих преподавателей. Не привела к успеху и рабочая реформа, задуманная для того, чтобы облегчить прием на работу молодежи на основании специальных краткосрочных трудовых договоров. Работодатели, пользуясь налоговыми льготами, перестали брать людей на постоянную работу, а когда заканчивался один краткосрочный контракт, оформляли другой или набирали новый персонал. Ренци сумел сократить безработицу на несколько десятых процента, но увеличил неравенство в области оплаты труда, когда за одинаковую работу люди могли получать в несколько раз меньше по постоянному и временному договору. Молодой премьер немного сократил власть итальянской бюрократии: например, налоговую декларацию стало возможно подавать в электронном виде.
Среди всех реформ ключевой была конституционная, которая должна была сократить число сенаторов – членов верхней палаты итальянского парламента. Действовал Ренци напористо, не считаясь с мнением других, и в результате нажил себе врагов даже в собственной партии. Демократическая партия формально не раскололась, но внутри были соперничающие фракции. Да и проводить какие бы то ни было реформы в стабильной, даже застойной стране с огромным процентом пожилых людей среди населения и с сильнейшим сопротивлением бюрократии было очень непросто.
Против системы
В Италии после Второй мировой войны сложилась идеальная двухпалатная парламентская система. Идеальная в том смысле, что и палата депутатов (630 человек), и Сенат (315 плюс «пожизненные сенаторы») выполняют одни и те же законодательные функции. Обе палаты могут выдвинуть законопроект, но чтобы он был принят, нужно его одобрение в обеих палатах, причем с одинаковым текстом, до запятой. Это затягивает процесс законотворчества надолго, иногда почти до бесконечности.
Известны случаи, когда законопроекты перекидывались из одной палаты в другую десяток раз. Кроме того, итальянские парламентарии крайне многочисленны – почти 1000 человек на 60 млн населения, и стоят итальянским налогоплательщикам больше всех в мире. Среди них есть глобальные прогульщики, которые были менее чем на десяти процентах заседаний своей палаты. Причем если депутат (сенатор) прослужил больше половины одного срока, то ему назначается внушительное пожизненное денежное содержание.
Эту систему и пытался разрушить Маттео Ренци. Он хотел провести конституционную реформу, сократить число сенаторов до ста человек и преобразовать верхнюю палату в консультативный орган. И еще важный элемент: Сенат лишался бы права выносить вотум недоверия правительству. При этом сокращались бы и расходы на его содержание, и потому народ поддержал молодого премьера. Ренци даже заручился поддержкой Сильвио Берлускони, а пламенными речами на каждом канале сумел влюбить в себя многих итальянцев. И не только жителей Апеннин: вспомните восторженные признания Марии Захаровой, которая «влюбилась» в него — не только за молодость и энергию, но и за то, что он один из сторонников снятия санкций и контрсанкций.
За эти два года проект закона об изменении Конституции был принят и в нижней палате, и в Сенате, но не набрал конституционного большинства две трети голосов. Депутаты и особенно сенаторы не хотели лишать себя привилегий и добровольно самораспускаться. Тогда Ренци и решил выставить вопрос изменения Конституции на референдум.
В победе он не сомневался и потому несколько раз заявил, что уйдет в отставку и даже совсем из политики, если референдум провалится. Потом, впрочем, несколько раз пересматривал свое решение, заявляя, что останется на посту при любом исходе референдума.
И вот 4 декабря итальянцы потянулись на избирательные участки. Кворум был не нужен, ожидалась низкая явка. Но она превзошла все прогнозы, превысила 65%. А результаты обескуражили Маттео Ренци. Против проголосовали 59,11% итальянцев, за – всего 40,89%. Причем более образованные (с высшим образованием) проголосовали против: 61% «нет». Ренци той же ночью заявил, что подает в отставку и уходит из политики.
Твердое «нет»
Почему же в Италии уверенно победило «нет»? Причин много, обратим внимание только на главные.
В бюллетене референдума можно прочитать загадочный вопрос: «Поддерживаете ли вы текст конституционного законопроекта по преодолению системы двух равноценных палат парламента, по сокращению числа парламентариев, по сокращению затрат государственных учреждений, по упразднению Национального совета по экономике и труду (CNEL) и по пересмотру главы 5 части 2 Конституции?» Текст получился довольно запутанным. Говорят, только около 1% итальянцев могли ответить, что стоит за этими вопросами.
Тема сокращения Сената еще худо-бедно обсуждалась, но вот про Национальный совет по экономике и труду и его директора никто не мог сказать, о чем это. Вообще говоря, это странный орган, появившийся в 1957 году, он состоит из 65 уважаемых человек, которые дают экономические советы правительству. За первые 50 лет работы этот совет произвел всего 14 законопроектов, и ни один из них так и не был принят парламентом. Если бы вопрос референдума звучал проще: «Хотите ли вы сократить число сенаторов до 100 человек и изменить функции Сената, уменьшив средства на его содержание?» – результат мог быть другим.
Во время кампании, чтобы как-то все объяснить, сторонники «да» просто всем говорили, что это референдум о том, чтобы сократить расходы государства и упростить его политическую систему. А вот сторонники «нет» попытались разобраться в деталях. В ходе разбора выяснилось, что, кроме усиления роли премьера, в проекте присутствует еще и значительное усложнение законодательного волеизъявления граждан. Например, сейчас для подачи законопроекта в парламент требуется собрать 50 тысяч подписей граждан. А вот если бы на референдуме одобрили изменения, то минимальный порог повысили бы до 150 тысяч подписей.
Такая же картина с организацией референдумов (инициированных населением), где необходимое количество подписей повышалось в три раза. Многие вопросы, которые были в компетенции местных властей, отдавались правительству. Это упрощало процесс принятия решений, но могло привести и к роковым ошибкам. Например, как признался глава провинции Апулия Микеле Эмилиано, правительство давит на него, чтобы он утвердил проект газопровода TAP, который выходит на уникальный пляж в природоохранной зоне. Он не против этого проекта в целом, но требует, чтобы правительство сдвинуло газопровод на 50 км севернее. И таких примеров сотни.
Сторонники референдума договорились до того, что «реформа несовершенна, но надо, чтобы процесс пошел». На это сторонники «нет» отвечали: «Давайте сразу примем хороший закон, зачем принимать плохой». Если у сторонников «да» были все государственные каналы и большие СМИ, сторонники «нет» захватили социальные сети и рассуждали в них, надо заметить, более аргументированно. В итоге, как и в случае с Дональдом Трампом, соцсети оказались большей силой, чем официальные СМИ.
Ну и, конечно, сам Маттео Ренци. Он столько сил потратил на этот референдум, что его результаты прямо связывали с вопросом о доверии к нему. Тем более что, как мы помним, он обещал уйти из политики при негативном результате. Так как он нажил врагов не только среди других партий, но и в своей собственной, многие демократы открыто высказывались на референдуме за «нет» и еще больше тайно голосовали против. И даже молодежь, которая три года назад поддерживала Ренци, отвернулась от него: 81% сказали «нет».
Через поражение к лидерству
Ренци подал в отставку. Президент Италии Серджо Маттарелла принял ее с условием, что сначала парламент утвердит бюджет на 2017 год. Обсуждение – обычно арена жестких баталий в парламенте – прошло удивительно быстро. Если хотите избавиться от Ренци, нужно голосовать за бюджет. Бюджет приняли, Ренци ушел. Ради его отставки президент Маттарелла, большой меломан, был вынужден отменить поездку в Милан на открытие сезона «Ла Скала» – давали «Мадам Баттерфляй».
На прошлой неделе Маттарелла начал консультации с разными политическими силами и президентами двух палат парламента. По опросам Sky News, 78% итальянцев хотели бы скорейшие выборы, и только 22% – за переходное правительство. Многие политические силы, типа популистского «Движения пяти звезд», хотели бы скорейших выборов, причем по любой системе. Сейчас в Италии действует «италикум», пропорциональная система с барьером 3% и «премией большинства» партии, которая достигнет 40%. Ее принял сам Ренци, но остался ею не особо доволен. Кроме того, сейчас встал вопрос о конституционности этого избирательного закона. Конституционный суд будет разбираться в ней только 25 января. Избирательные законы в Италии почти всегда перекраиваются под правящую на момент принятия партию, а премьера все равно уже пять лет не выбирают. Еще есть серьезное подозрение, что парламентарии на несколько месяцев затянут процесс решения, по каким правилам будут выбирать следующий парламент, чтобы дождаться пожизненных льгот.
Ясно, что Маттео Ренци не уйдет так, как ушел проигравший свой референдум Дэвид Кэмерон. У Ренци есть шансы выиграть следующие парламентские выборы. По крайней мере про обещание уйти окончательно из политики точно можно забыть. Сейчас его сторонники начали говорить о том, что 40% проголосовавших за конституционную реформу – это исключительно его, Ренци, электорат, а 60% проголосовавших против настолько разношерстны, что не смогут объединиться ни в какую коалицию. И потому Ренци, хоть и покинул пост премьера, сейчас является безусловным лидером итальянской политики. Тем более что сформированное временное правительство – во главе с Паоло Джентилони, уже четвертым подряд неизбранным премьером – очень лояльно и удобно Ренци и не будет использовать админресурс против него.
И хотя лидер «Движения пяти звезд» телеклоун Беппе Грилло назвал правление Ренци «тысячей дней ужаса», амбициозный лидер наверняка захочет воспользоваться шансом стать избранным премьером Италии после череды неизбранных и вернуться на только что покинутый пост через национальные выборы. На них ему будут противостоять лидер Лиги Севера Маттео Сальвини, упомянутые «Пять звезд» и другие оппозиционные партии. Если они сумеют собраться вместе, то шансов у Ренци будет немного. Но все дело в том, что и левые, и правые очень фрагментированны. Насколько это так, могут показать только выборы в 2017 году. Если Ренци победит, то он отмоется от звания «неизбранного премьера» и «неудачника на референдуме». Если нет, то, пожалуй, и хватит. Как Ренци подрезал коллегу Летта, который сейчас почти забыт, так могут забыть и о нем.