Источник: New York Times, ИноСМИ
В течение тех 25 лет, которые прошли с момента окончания холодной войны, отношения между США и Россией зачастую определялись множеством глубоких обид, заблуждений и разочарований. Я испытывал на себе последствия этой напряженности в те годы, когда в качестве дипломата я находился в Москве, пока Россия пыталась найти себя, лавируя между надеждами и унижениями в эпоху Бориса Ельцина, а позже в атмосфере жесткого контроля и примитивных амбиций Кремля Владимира Путина. Я испытывал последствия этой напряженности и в Вашингтоне, работая на администрации республиканцев и демократов.
У обеих сторон было множество иллюзий. США колебались между мечтами о прочных партнерских отношениях с Москвой и пренебрежительным отношением к ней, как к угрюмой региональной державе, переживающей длительный упадок. Россия, которая сначала надеялась на стратегическое партнерство с США, в конечном итоге начала предпринимать попытки положить конец нынешнему международному порядку, в соответствии с которым США отводили России роль подчиненного.Реальность такова, что в обозримом будущем наши отношения с Россией будут оставаться отношениями соперников, а временами и врагов. Это объясняется прежде всего фундаментальными различиями в их мировоззрении и в том, как они видят роль друг друга в мире.
Довольно соблазнительно полагать, что крепкие отношения двух лидеров могут ликвидировать разрыв между странами, и что искусство договариваться может стать основой грандиозной сделки. Однако глупо полагать, что эта предпосылка может стать основой разумной политики. Кроме того, глупо полагать, что вызывающее чрезвычайную тревогу вмешательство России в наши выборы можно и нужно замять — какой бы неудобной ни была эта тема.
В основе агрессивного вмешательства президента Путина, как и его внешней политики в целом, лежат два мотивирующих фактора. Первый фактор — это его убежденность в том, что наиболее надежный способ восстановить за Россией статус великой державы — это разрушить мировой порядок во главе с США. Он хочет, чтобы Россию не ограничивали западные ценности и институты, чтобы она могла свободно действовать внутри своей сферы влияния.
Второй фактор тесно связан с первым. Легитимность системы г-на Путина — системы репрессивного контроля — зависит от наличия внешних угроз. Когда цены на нефть были высокими, он укреплял социальный договор с российским народом посредством растущего уровня жизни. Я видел это своими глазами в Москве, когда занимал должность посла примерно 10 лет назад, когда в России стремительно рос уровень потребления и формировался средний класс. Но г-н Путин лишился этого козыря, когда мировые цены на нефть упали, а Запад ввел санкции против России с ее сырьевой экономикой, где проведению реальных реформ мешает императив политического контроля и коррупция.
Будучи убежденным реалистом, г-н Путин осознает относительную слабость России, однако предпочитает регулярно демонстрировать, что даже слабеющие державы способны наносить не меньше вреда, чем развивающиеся державы. И он видит множество мишеней вокруг себя.
Если он не может с легкостью укрепить Россию, он может немного ослабить США посредством характерной для него тактической гибкости и готовности к жесткой игре и рискам. Если он не может добиться формирования пророссийского правительства в Киеве, он может захватить Крым и попытаться совершить следующий шаг, сделав Украину недееспособной. Если он не может допустить смены режима в Сирии, он может продемонстрировать там военную мощь России, ослабить позиции Запада и сохранить режим Башара аль-Асада на обломках Алеппо. Если он не может напрямую запугать Евросоюз, он может воздействовать на него, поддерживая националистические движения внутри него и использовать волну миграции, которая была спровоцирована отчасти его жестокостью. При любом удобном случае он разоблачает кажущееся лицемерие и беспомощность западных демократий, размывая границу между фактами и вымыслом.
Что же нам делать? Россия до сих пор остается слишком большой, гордой и влиятельной, чтобы мы могли ее игнорировать, и единственной ядерной державой, сравнимой по силе с США. Она остается важным участником процесса решения проблем, от Арктики до Ирана и Северной Кореи. Мы должны сначала сосредоточиться на важных аспектах, прежде чем пробовать достичь желаемого. Первый шаг — сохранить и при необходимости усилить те меры, которые администрация Обамы предприняла в ответ на хакерские атаки России. Россия бросила вызов нашей демократической системе, и следующим полем сражений станет избирательный ландшафт Евросоюза в 2017 году.
Второй шаг — убедить наших европейских союзников в нашей приверженности принципам НАТО. Американские политики советуют друг другу «не забывать о своей базе», и именно этот принцип должен лежать в основе нашей политики в отношении России. Наши союзники — это вовсе не камень на шее Америки, а мощный и ценный актив, который делает нас сильнее.
Третий шаг заключается в том, чтобы сосредоточиться на Украине — стране, чья судьба в ближайшем будущем определит судьбу всей Европы и России. Речь не должна идти о членстве в НАТО или Евросоюзе — до этого еще очень далеко. Речь идет о том, чтобы помочь украинским лидерам построить эффективную политическую систему, чему Россия изо всех сил стремится помешать.
Наконец, мы должны крайне осмотрительно относиться к таким на первый взгляд привлекательным идеям, как всеобщая война против исламистского экстремизма или всеобщие попытки «сдержать» Китай. Кровавая кампания России в Сирии сделала террористическую угрозу гораздо более серьезной, и, несмотря на давнюю тревогу в связи с ростом мощи Китая, г-н Путин не хочет жертвовать своими отношениями с Пекином.
За свою дипломатическую карьеру я усвоил несколько уроков. Я научился уважать русских людей, их историю и жизнестойкость. Я понял, что не стоит пренебрегать и недооценивать Россию, а также демонстрировать беспричинное неуважение к ней. Но я также усвоил, что твердость, бдительность и здоровое понимание границ дозволенного — это лучшая тактика взаимодействия с легко воспламеняющейся смесью обид и чувства незащищенности, которую воплощает собой Владимир Путин. Я понял, что у нас гораздо больше преимуществ в игре с г-ном Путиным. И если мы будем вести игру последовательно, с уверенностью в наших сильных сторонах и не оправдываясь за наши ценности, мы в конечном итоге сможем построить более стабильные отношения, без каких-либо иллюзий.