Роль ядерного оружия в отношениях США и России

Эта статья подготовлена в рамках проекта Рабочей группы по политике США в отношении России, Украины и стран Евразии.

Ядерное оружие по-прежнему играет очень важную роль в отношениях США и России, и, по всей видимости, эта роль будет только расти. Военно-стратегическому балансу, который Вашингтон и Москва поддерживают в этой сфере, свойственны, во-первых, высокая степень взаимной уязвимости; во-вторых (и это относится в первую очередь к России), опасения, что другая сторона сможет сделать так, что значительную часть сил и средств невозможно будет использовать для ответного удара, или даже может нанести упреждающий удар с помощью самых современных технологий, и, в-третьих, стратегии, предполагающие ограниченное применение ядерных вооружений для получения решающего преимущества, опять-таки в основном с российской стороны. В контексте потенциального конфликта между НАТО и Россией это означает, что за ядерными боевыми средствами (а также — в более широком плане — стратегией обороны, военной доктриной и оперативно-стратегическими планами) в столицах стран НАТО следят и будут уделять особенное растущее внимание. По этой причине, а отнюдь не вопреки ей контроль за вооружениями и меры по укреплению стабильности станут еще более значимыми и актуальными, поскольку они могут снизить вероятность возникновения или эскалации конфликта.

Стратегический баланс сил между США и Россией

Стратегический баланс сил между США и Россией на сегодняшний день и как минимум в краткосрочной и среднесрочной перспективе по-прежнему определяется, как это было в течение многих предыдущих лет, очень высокой степенью взаимной уязвимости. Проще говоря, у каждой из сторон есть ядерные силы и средства, чтобы нанести друг другу беспрецедентный ущерб, даже в том случае, если одна из сторон решит нанести только упреждающий удар или защититься.

США развертывает очень много боеголовок на своих малоуязвимых подводных лодках, оснащенных управляемыми ракетами. Несколько таких подводных лодок всегда находятся на боевом дежурстве в море и готовы принять приказ о нанесении сокрушительного ракетного удара, который Россия не сможет остановить или пресечь. Кроме того, у США есть несколько сотен стационарных шахт для запуска межконтинентальных баллистических ракет — эти шахты трудно полностью уничтожить, а также около 100 стратегических бомбардировщиков, степень боевой готовности которых может быть повышена при необходимости. США по-прежнему поддерживают на должном уровне свои системы управления войсками и дальнего радиолокационного обнаружения атакующих средств противника, а также обеспечивают высшему национальному военному командованию или уполномоченным им лицам возможности и средства для передачи войскам приказа на пуск ракет. Таким образом, у Вашингтона практически нет серьезных оснований для беспокойства по поводу наличия у США, в краткосрочной и среднесрочной перспективе, средств и возможностей для нанесения сокрушительного ответного удара по России (или любой другой стране).

Россия также развертывает триаду стратегических систем вооружений, которые обеспечивают доставку сотен ядерных боеголовок к целям на территории США. У российских вооруженных сил есть межконтинентальные баллистические ракеты как в стационарных пусковых шахтах, так и на подвижных пусковых установках, а также подводные лодки со стратегическими ракетами и бомбардировщиками, оснащенными крылатыми ракетами воздушного базирования. Кроме того, у России — обширный и разнообразный арсенал ядерного оружия (далее — ЯО) малой дальности и «тактического» ЯО. Как минимум некоторые из этих вооружений предназначены для боевого применения на театре военных действий (ТВД). Москва также располагает работающей системой командования и управления ЯО, а также определенными силами и средствами для раннего оповещения о нападении¹.

Тем не менее Москва проявляет серьезную обеспокоенность — смогут ли российские ВС сохранить боеспособность, если США нанесут нацеленный удар не только ядерными, но и, как опасается российское военное руководство, обычными видами вооружений, а также некинетическим оружием (например, начнут кибератаку) при поддержке и подстраховке средств противоракетной обороны, которые должны будут обеспечить поражение оставшихся средств ответного удара. Свою озабоченность Москва связывает с архитектурой системы противоракетной обороны США (в том числе системы раннего обнаружения на земле и в космосе), с возможностями нанесения удара с использованием обычных вооружений, а также с устрашающим потенциалом системы C4ISR (сетевые системы управления, связи, сбора разведданных, наблюдения, разведки местности, передачи данных). Военная мощь США, а также ряд заявлений и обсуждений американских экспертов только усиливают обеспокоенность российского руководства: оно опасается, что США захотят и смогут получить возможность нанести обезоруживающий первый удар². Если такая возможность у США появится, страны перестанут быть взаимно уязвимыми — у Вашингтона окажется гораздо более мощный инструмент принуждения в отношениях с Россией.

Беспокойство Москвы, как представляется, по крайней мере отчасти искренне, но чрезмерно в ближайшей и среднесрочной перспективе. В то же время озабоченность, которую Москва высказывает публично, является, хотя бы частично, видом стратегического торга: Кремль давно заинтересован в сдерживании военных приготовлений США и НАТО и публично заявляет об их дестабилизирующем качестве. При этом Россия категорически не воспринимает представляющиеся разумными аргументы и попытки разъяснить и успокоить ситуацию. Как бы то ни было, опасения Москвы представляются достаточно искренними для того, чтобы стать одним из основных (если не самым главным) стимулом всеобъемлющей программы модернизации средств стратегического сдерживания, которая реализуется в России в течение последних пятнадцати лет.

С тех пор, как в 1990-е военная мощь России достигла состояния крайнего упадка, Москва модернизировала свои ядерные ударные силы и занимается усовершенствованием системы раннего оповещения и структуры командования и управления. В отличие от советских времен, когда основное внимание уделялось количественному наращиванию вооружений для массированного удара, сегодня Кремль больше озабочен вопросами эффективности, обеспечения гарантированного ответного удара и сохранения боеспособности войск. Например, основное внимание Москвы сосредоточено на развертывании гораздо большего, чем раньше, количества мобильных межконтинентальных баллистических ракет и увеличении общего количества установленных на них боеголовок. Такие системы при их развертывании в районах операционной ответственности гораздо менее уязвимы по сравнению с шахтными пусковыми установками или самолетами, которые могут быть уничтожены на земле³. Кроме того, сегодня Россия производит менее шумные и более совершенные атомные подводные лодки (АПЛ), и, как сообщается, сегодня АПЛ (в том числе, как можно предположить, оснащенные баллистическими ракетами) чаще выходят в море. Тогда как в 1990-х многие корабли стояли на причале и были легко уязвимы даже для неядерных средств нападения⁴. Россия проводит учения войск чаще, по-видимому, для того, чтобы увеличить их способность к нанесению ответного удара и боевую эффективность в случае нападения⁵. Столь масштабные и дорогостоящие мероприятия по модернизации дают основания предполагать, что Россия действительно серьезно обеспокоена возможностями США по нанесению целенаправленных ударов по ее стратегическим объектам.

Однако пока что возможности США осуществить такого рода наступление далеки от совершенства (а по многим позициям ситуация выглядит еще серьезнее), и способность их вооруженных сил уничтожить или вывести из строя российские силы ответного удара — мираж, далекий от реальности. В нынешних обстоятельствах и как минимум в краткосрочной и среднесрочной перспективе представляется крайне маловероятным, что крупномасштабная попытка Вашингтона осуществить обезоруживающий удар будет настолько успешной, что США «выиграют в кости у Вселенной» (по незабываемому выражению Гарольда Брауна). Столь низкая вероятность делает такую попытку практически бессмысленной, если, конечно, не рассматривать абсолютно отчаянную ситуацию противостояния со смертельным врагом. Несмотря на то что США на самом деле добились огромного прогресса в разработке и применении систем, которые в России называют разведывательно-ударными комплексами (или battle network, согласно американской военной терминологии), США все еще очень далеки от того уровня, когда у них появятся возможности перехватывать или блокировать все или почти все российские средства ядерного нападения при любых обстоятельствах. И все же, если рассматривать концепцию упреждающего удара серьезно, а не в свете катастрофической ситуации, когда частичный успех предпочтительнее, чем воздержание от удара, стандарт, на который должна ориентироваться эта концепция, — это ужасающий эффект попадания одной-единственной термоядерной боеголовки в район городской застройки.

Причина отсутствия у США возможностей для наступления состоит в том, что, попытавшись полностью и гарантированно уничтожить или разрушить очень большое количество целей, чтобы «игра стоила свеч», Вашингтон оказался бы перед лицом огромных и почти наверняка непреодолимых трудностей. Даже если исключить вероятность чрезвычайных происшествий или ошибок в столь сложных военных операциях, наиболее существенным остается простой факт: проведение ключевых для успешного первого удара операций, в том числе уничтожение мобильных, плавающих, подземных или замаскированных целей, а также перехват баллистических и крылатых ракет противника, — чрезвычайно сложная задача.

Даже на пике своего военного могущества США сталкивались с серьезными трудностями во время проведения подобных операций. Например, в войнах против Ирака и Сербии в том, что касается наведения подвижных ракетных комплексов на цели противника, успех американских вооруженных сил был переменным, а порой совсем незначительным⁶. Силы противоракетной обороны США сталкиваются с трудностями даже во время отработки на тренажерах навыков отражения ракетного нападения таких стран, как Северная Корея или Иран⁷. После окончания холодной войны возможности США и их союзников в области борьбы с подводными лодками потенциального противника сильно ослабли, плюс растет угроза боевым самолетам ВВС, в том числе ЛА с низким уровнем демаскирующих признаков, со стороны современных пусковых установок ракет класса «земля — воздух»⁸. Более того, многие из перечисленных недостатков проявляются при столкновении с противниками, которые располагают несравнимо менее совершенными средствами вооруженной борьбы, чем те, которые находятся на вооружении Российской армии. В отличие от Ирака и Сербии, у России есть системы ПВО, противокосмической обороны, кибероружие, а также обычные и ракетно-ядерные вооружения, которые являются одними из самых совершенных в мире.

Вполне очевидно, что даже если Россия задействует лишь часть своих боевых возможностей, она может нанести колоссальный ущерб США и в условиях после упреждающего удара. Нет сомнений, что российские войска в этом случае тоже понесли бы потери, вероятно даже довольно значительные, но невозможно себе представить, что Вашингтон сможет предотвратить ответный удар Москвы и, соответственно, тяжелейший урон, который будет нанесен США и (или) их союзникам. Столь же нереалистичным, при всем уважении к американским МБР, выглядит сценарий, когда США смогли бы обезвредить и нейтрализовать наиболее эффективную часть российских вооруженных сил — ограниченную, но и лучше контролируемую — ту самую, которой американцы опасались еще в 1970–80-х годах. Напротив, модернизация российских вооруженных сил и регулярно проводимые учения дают основания полагать, что уровень управляемости и надежности довольно высок во всех стратегических силах России и дает им возможность нанести более ограниченный по масштабу ответный ядерный удар⁹.

Некоторые военные аналитики считают, что Соединенным Штатам не обязательно было бы полностью уничтожать весь военный потенциал России: достаточно обезглавить высшее командное звено ее вооруженных сил и (или) временно вывести из строя операционные сети командования, контроля, управления и связи, чтобы предотвратить ответный удар, который мог бы преодолеть противокосмическую оборону США. Однако такой вариант связан с рядом проблем. Во-первых, хорошо известно, что еще во времена Советского Союза были развернуты дублирующие системы для передачи приказа на пуск ракет, включая небезызвестную систему гарантированного ядерного возмездия «Периметр» (или «Мертвая рука»), которая инициировала бы пуск ракет в случае уничтожения противником высших руководителей СССР¹⁰. Судя по некоторым отчетам, у России, вполне возможно, осталась такая система¹¹. Таким образом, попытка устранения российского руководства, вполне возможно, привела бы к результату, противоположному ее целям, то есть к массированному ответному удару со стороны России. Во-вторых, попытки прервать, задержать или иным образом нарушить работу средств связи с развернутой группировкой войск не устраняют необходимость ее уничтожения в конечном итоге, поскольку части и соединения этой группировки сохранят способность наносить удары, в том числе с использованием резервных каналов командования, управления и связи. К тому же такие попытки отнюдь не гарантируют снижения боеспособности группировки.

Таким образом, предупредительный обезоруживающий удар требует безукоризненной подготовки. Это означает, что Россия и США находятся в состоянии высокой взаимной уязвимости, и это состояние, скорее всего, не изменится в обозримом будущем. В долгосрочной перспективе развитие новых технологий — дальние оперативные ударные операции, эффективные системы перехвата мобильных ракет, боевые действия в киберпространстве, организация вычислений на суперкомпьютерах и прочие разработки — сделает ситуацию более сложной. Но если российское руководство продолжит инвестировать в укрепление стратегических сил, то представляется в высшей степени сомнительным, что даже все это сможет фундаментально повлиять на практически не существующие шансы на успех обезоруживающего первого удара со стороны США.

Почему ядерное оружие сохраняет свою значимость

На первый взгляд может показаться, что реальная взаимная уязвимость США и России исключает возможность применения ядерного оружия. Коль скоро при любом реалистичном развитии событий обе стороны способны нанести друг другу колоссальный ущерб, многие специалисты сомневаются, что такое оружие может быть когда-либо применено. Однако ядерное оружие на самом деле не просто символ политической значимости его обладателя, оно играет важную роль в отношениях между США и Россией, и эта роль, возможно, даже растет. Существуют некоторые сценарии — вполне доступные и не неправдоподобные, в рамках которых ядерное оружие может быть использовано в качестве угрозы, чтобы оказать значительное влияние на другую сторону, или даже применено в условиях американо-российского кризиса или конфликта¹².

Первая причина появления подобных сценариев — субъективность оценок степени уязвимости страны. В реальных условиях у одной из сторон может возникнуть ошибочное предположение, что другая сторона готова нанести первый обезоруживающий удар или как минимум ослабляющий удар. Как уже отмечалось, это относится прежде всего к России, которая серьезно опасается того, что США создадут новые технологии и используют их, чтобы подорвать способность Москвы выдержать обезоруживающий удар и нанести эффективный и масштабный ответный удар. Даже если такая оценка преувеличена или ошибочна, как, скорее всего, и есть на самом деле, развеять подобные опасения оказалось для руководства США очень сложной задачей, хотя в последние годы высшие американские государственные чиновники прилагали серьезные усилия в этом направлении. Существует целый ряд факторов и их сочетаний, обусловливающих эти опасения, в том числе: недоверие, российская паранойя, нежелание снять с Вашингтона политическую ответственность за расширение американского военного присутствия и за неизбежное сокрытие информации о военном потенциале США в рамках усилий сохранить или получить военное превосходство, трудности верификации, несовершенство российских систем раннего обнаружения, а также нежелание США связывать себя обязательствами без каких-либо реальных выгод для себя.

В этих условиях Россия, обеспокоенная тем, что в случае конфликта (или, что еще хуже, кризиса) у нее будет слишком мало времени для реагирования, может почувствовать, что оказалась в ситуации, когда она вынуждена ускоренно и менее тщательно готовить свои силы и средства. Москва может прийти к выводу, что если дело дойдет до обмена ударами с Вашингтоном, американские боевые силы окажутся настолько эффективными и стремительными, что у нее останется гораздо меньше времени и вариантов для ответа: ей будет непросто применить военную доктрину и начать оперативно-стратегические мероприятия, которые предполагают определенные сроки для подтверждения и уточнения происходящего, а также для информационного взаимодействия и обдумывания ситуации. Российское руководство может решить, что боевые возможности США настолько мощны, что единственный способ избежать поражения — нанести решительный удар на ранней стадии конфликта. Тогда российское руководство может сделать вывод, что оно должно «использовать» свои ядерные силы для решительных действий или оно их потеряет¹³.

Хотя такой сценарий развития событий уже давно известен, распространение новых передовых технологий, имеющих отношение к ядерному балансу, а также их непредсказуемый масштаб и степень воздействия могут увеличить вероятность его реализации. Например, инновационные решения в области кибервойны, потенциал средств ведения боевых действий в космосе и в сфере противокосмической обороны, а также применение беспилотных летательных аппаратов и систем автоматического управления могут повысить возможности средств оперативного управления и дальнего радиолокационного обнаружения целей; кроме того, они могут помочь в наведении на цели, в том числе если целями окажутся средства доставки ядерных боеприпасов. Из-за неопределенности в том, насколько эти средства и системы будут интегрированы, а также к чему это приведет, часть руководителей в условиях кризиса или конфликта может начать нервничать еще больше. Что, возможно, только укрепит их в идее использовать ядерные силы на более раннем этапе или в большем масштабе¹⁴.

Вторая причина возможного применения ядерного оружия состоит в том, что как Россия, так и США могут использовать эти вооружения в ограниченных и относительно контролируемых пределах. Такое более избирательное использование ядерных средств уже давно признано как способ получения преимуществ от ядерного оружия, без угрозы его широкого применения которое было бы равносильно самоубийству. Ограниченное применение ядерного оружия может стать средством достижения чисто «тактических» или военных целей, например компенсировать недостаток обычных видов вооружений. Или попыткой манипулировать рисками — в такой наиболее убедительной форме, через фактическое использование, можно донести до противника свою готовность подойти ближе к грани всеобщей войны и убедить его таким образом в том, что дальнейшая эскалация или продолжение прежнего военно-политического курса слишком рискованны. Руководство НАТО во время холодной войны придавало особое значение именно таким потенциальным формам применения ЯО в своей доктрине гибкого реагирования в рамках сдерживания советского военного блока, особенно после того, как в 1960-е годы СССР получил возможность нанести удар по территории Соединенных Штатов.

Сегодня именно Россия больше интересуется подобными вариантами применения ЯО. В частности, Москва, судя по всему, разрабатывает стратегию «эскалации для целей деэскалации» на основе применения так называемых стратегических обычных вооружений и, в случае необходимости, нанесения ядерных ударов¹⁵. Представляется, что Россия считает подобное применение (или угрозу применения) вооружений важным инструментом в случае конфликта с США — Москва хочет закончить войну до того, как Вашингтон сможет пустить в ход все силы и средства своих превосходящих неядерных сил. Когда и как именно Россия могла бы прибегнуть к столь радикальным действиям, остается неясным (возможно, это не совсем ясно даже самим российским стратегам и руководителям), но очевидно, что Россия изучает такой вариант, обладает возможностями для его реализации и проводит соответствующие учения¹⁶. Между тем США тоже обладают существенными боевыми возможностями для проведения операций с ограниченным использованием ядерного оружия (хотя некоторые из этих операций уже не столь эффективны из-за того, что оборонительный потенциал российских вооруженных сил совершенствуется) и уже давно планируют их увеличить. В этом контексте ограниченная ядерная война между США и Россией представляется возможной, хотя обеим сторонам следует учитывать, что она сопряжена с самой высокой степенью опасности из-за огромных сложностей и рисков в области контроля процессов эскалации и того факта, что каждая из сторон, по сути, способна уничтожить другую¹⁷.

Последствия

В контексте этих двух факторов любое столкновение между США/НАТО и Россией предполагает вероятность применения ЯО, причем, возможно, в широком масштабе. Например, в случае конфликта на Балтике мог бы возникнуть риск применения ЯО, особенно при оборонительных действиях НАТО и контрнаступлении, которые, возможно, потребовали бы широкого и массированного удара по суверенной территории России¹⁸. Поэтому Вашингтон и Брюссель последние два года высказывают опасения не только по поводу широко обсуждаемой гибридной войны, но также и по поводу наличия у России высокоэффективных средств ведения обычной и ядерной войны, а также стратегии их боевого применения. Все больше западных лидеров считают, что интегрированный подход Москвы, основательно подкрепленный потенциальными вариантами ядерной эскалации, представляет серьезную проблему для безопасности европейских стран НАТО и США и их политики сдерживания на основе использования сил и средств устрашения.

США и НАТО придется уделить значительное внимание вопросам совершенствования своих обычных сил и планов их применения в Европе, а также адаптации стратегии применения ЯО¹⁹. Разумеется, эта работа уже ведется: изучается характер угрозы со стороны России и проводятся мероприятия по противодействию ей. К этой теме правительства США и стран НАТО относятся с особым вниманием, и, вероятнее всего, оно не ослабнет. В центре обсуждения — вопрос о том, какие именно войска, оснащенные обычным вооружением, необходимо развернуть в бывших странах Организации Варшавского договора, в частности в странах Прибалтики и в Польше, а также вопрос о том, необходимы ли изменения в составе и стратегии применения ЯО странами НАТО²⁰. Изменения уже происходят, что подтверждают решения, принятые в начале 2016 года США и странами НАТО по укреплению обычных вооруженных сил в Восточной Европе, и, судя по всему, это только начало. Значительного расширения состава группировки ядерных сил НАТО на европейском ТВД, скорее всего, не будет, но и перспектива вывода ядерных средств США, размещенных на сегодняшний день в Европе, представляется чрезвычайно маловероятной.

Перспективы контроля над вооружением и усилий снижения рисков

Вопросы, связанные с ЯО, омрачают сотрудничество США и России в области безопасности и в военном отношении, и, скорее всего, эта ситуация усугубится из-за серьезных разногласий между Вашингтоном и Москвой, а также программ модернизации ядерных и обычных вооружений, которые идут в обоих государствах. Некоторые аналитики об этом сожалеют (или радуются этому), потому что все свидетельствует о том, что эпоха контроля за вооружениями в российско-американских отношениях заканчивается, и о том, что необходимо возобновить усилия по снижению рисков. Контроль за вооружениями, снижение рисков и меры по деэскалации напряженности особенно актуальны (хотя и осложнены) в ситуациях, когда обе стороны могут реально подойти к грани обмена взаимными ударами. В таких случаях подобные соглашения (прямо сформулированные или предполагаемые) могут стать серьезным вкладом в предотвращение конфликта или снижение риска дальнейшего ухудшения отношений. С конца холодной войны и до недавнего времени из-за того, что вероятность реального конфликта между НАТО и Россией была низкой, усилия по контролю над вооружениями были не слишком важны, хотя зачастую довольно конструктивны. И напротив, теперь, когда вероятность войны растет, необходимо вновь уделять внимание вопросам снижения военной опасности, которая может возникнуть непредумышленно, и ограничения непреднамеренной или случайной эскалации военных действий.

Нужны предложения по снижению рисков, сформулированные с прицелом на конкретную задачу укрепления стратегической стабильности. Например, можно подтвердить неспособность определенных систем исключить возможность нанесения ответного удара другой стороной, а не принимать символические декларации о политическом примирении или всеобъемлющие решения по урегулированию разногласий между Россией и США. Это также означает, что необходимо рассматривать конкретные инициативы или мероприятия, даже если они не являются частью комплексного похода к решению проблемы. Подобные инициативы способны принести положительные результаты даже отдельно от более масштабных соглашений, реализация которых может оказаться слишком сложной²¹.

Заключение

В заключение следует отметить, что ядерные вооружения по-прежнему остаются в высшей степени важным фактором в отношениях и стратегической динамике между США и Россией. Это не просто символ, но и инструмент принуждения в кризисных ситуациях, а в случае войны — смертоносное оружие. Напряженность в отношениях между США и Россией в обозримом будущем, вероятно, сохранится, и нельзя исключать, что она может перерасти в прямой конфликт. Поэтому жизненно важно, чтобы те, кто в США и странах НАТО принимает важнейшие решения (причем не только военные, но и политические), уделяли достаточно внимания как способам эффективного сдерживания потенциального противника, таки и вопросам сохранения стабильности.

Элбридж Колби во время написания статьи был старшим научным сотрудником Центра новой американской безопасности (CNAS). В настоящее время он является заместителем помощника министра обороны США по вопросам стратегии и развития вооруженных сил.

Примечания

¹ Более полную систематизацию данных о российской программе модернизации ядерных вооружений, которая предусматривает замену или модернизацию всех сил и средств, можно найти, например, здесь: Kristensen H., Norris R. Russian Nuclear Forces, 2015. — Bulletin of the Atomic Scientists 71. № 3. May/June, 2015. — P. 84–97.

² Например, см.: Lieber K. A., Press D. G. The End of MAD? The Nuclear Dimension of U.S. Primacy. — International Security 30. № 4. 2006, Spring. — Р. 7–44; Long A., Green B. R. Stalking the Secure Second Strike: Intelligence, Counterforce, and Nuclear Strategy. — Journal of Strategic Studies 38, №. 1–2. 2015. — Р. 38–73.

³ Отчеты о результатах обсуждения в России вопросов воссоздания боевых железнодорожных ракетных комплексов (БЖРК) также могут быть отнесены к этой категории.

⁴ Например, см.: Kristensen H. Russian Pacific Fleet Prepares for Arrival of New Missile Submarines. — Strategic Security(blog). — Federation of American Scientists. — September 14, 2015 // https://fas.org/blogs/security/2015/09/pacificfleet/; Nuclear Threat Initiative. Russia Submarine Capabilities. — 2014. — June 10 // http://www.nti.org/analysis/articles/russia-submarine-capabilities/; Cavas C. P. US: Russia Building ‘Arc of Steel’ From Arctic to Med. — Defense News. — October 6, 2015 // http://www.defensenews.com/story/defense/naval/2015/10/06/russia-military-naval-power-shipbuilding-submarine-warships-baltic-mediterranean-black-sea-arctic-syria-estonia-latvia-lithuania-crimea-ukraine/73480280/.

⁵ См., например, отчеты о военных учениях в России в ноябре 2015 года: Gady F.-S. Revealed: Russia Test-Fired Nuclear Missiles. — Diplomat. — November 7, 2015 // http://thediplomat.com/2015/11/revealed-russia-test-fired-nuclear-missiles/.

⁶ Экспертную оценку см. здесь: MorganF., etal. Confronting Emergent Nuclear-Armed Regional Adversaries: Prospects for Neutralization, Strategies for Escalation Management. — RAND Corporation. — 2015. — Р. 17–28. В этой работе отмечается, что «после выхода из мест дислокации TELs [мобильных транспортеров подъемно-пусковых установок для пуска управляемых ракет] очень сложно обнаружить, отследить и навести на них цель» и что «[перспективы успешной нейтрализации ракетно-ядерных средств противника] весьма ограниченны, даже если у противника всего несколько БРСД [баллистических ракет средней дальности]».

⁷ См., например: Committee on an Assessment of Concepts and Systems for U.S. Boost-Phase Missile Defense in Comparison to Other Alternatives. Making Sense of Ballistic Missile Defense: An Assessment of Concepts and Systems for U.S. Boost-Phase Missile Defense in Comparison to Other Alternatives. — National Academy of Sciences. — 2012.

⁸ См., например: Keller J. U.S. Anti-Submarine Capability Is Eroding, and It May Be Too Late to Turn It Around. — Mil & Aero Blog (blog). — Military & Aerospace Electronics. — December, 2012 // http://www.militaryaerospace.com/blogs/mil-aero-blog/2012/12/u-s-anti-submarine-capability-is-eroding-and-it-may-be-too-late-to-turn-it-around.html; Schogol J. USAFE Commander: Russia: Catching Up With Air Force. — Air Force Times. — September 14, 2015 // http://www.airforcetimes.com/story/military/2015/09/14/usafe-commander-russia-catching-up-air-force/72248118/.

⁹ См., например, отчеты о военных учениях в России в ноябре 2015 года, в рамках которых производились испытательные пуски ракет, в том числе МБР, крылатых ракет воздушного базирования, баллистических ракет морского базирования и крылатых ракет морского базирования. См.: Gady. Revealed…

¹⁰ Hoffman D. The Dead Hand: The Untold Story of the Cold War Arms Race and its Dangerous Legacy. — N. Y.: Anchor, 2010. — P. 150, et seq.

¹¹ Bender J. Russia May Still Have an Automated Nuclear Launch System Aimed Across the Northern Hemisphere. — Business Insider. — September 4, 2014 // http://www.businessinsider.com/russias-dead-hand-system-may-still-be-active-2014-9.

¹² Это предполагает, что США и Россия могут, с определенной степенью вероятности, столкнуться в вопросах, достаточно важных для обеих сторон, и что они будут готовы перейти к военным действиям, а также что взаимная уязвимость в сфере ядерных вооружений на стратегическом уровне может сыграть роль сдерживающего фактора для обеих сторон, хотя этот фактор отнюдь не обязательно удержит их от боевых действий. Кроме того, это означает, что после начала таких боевых действий возможна эскалация конфликта, в том числе из-за преднамеренных, непреднамеренных или даже случайных действий или обстоятельств.

¹³ Важно отметить, что такое применение ЯО отнюдь не обязательно окажется тотальной ядерной войной. Москва может принять решение нанести удар раньше (и, возможно, в более существенном объеме) с использованием части своих боевых средств, чтобы получить некие стратегические выгоды.

¹⁴ Эта проблема находится в центре внимания проекта Центра новых подходов к обеспечению американской безопасности и Гарвардской школы Кеннеди, который финансирует Нью-Йоркская корпорация Карнеги и руководят которым Джеймс Н. Миллер и автор настоящей публикации.

¹⁵ У России есть крупный арсенал тактического ЯО и ЯО на ТВД, но США и НАТО рассматривают это обстоятельство скорее как серьезную проблему, чем источник подлинного и значительного преимущества России. Основная причина состоит в том, что ни США, ни странам НАТО не нужно такое вооружение, чтобы компенсировать недостаток обычных средств, как это было во время холодной войны. Что касается использования Россией таких вооружений, то в своих ответных действиях США и НАТО предполагают опереться на арсенал нестратегических и стратегических видов ЯО, а также на обычные вооружения. Например, см.: The New START and the Implications for National Security: Hearings Before the Comm. on Armed Services. — 111th Cong. — 2010 (responses of General Kevin P. Chilton, commander, U.S. Strategic Command, to questions submitted by Senator James Risch, from the U.S. Senate Committee on Foreign Relations, June 16, 2010) // https://www.gpo.gov/fdsys/pkg/CHRG-111shrg65071/html/CHRG-111shrg65071.htm. США могут позволить себе такую асимметричность в области «нестратегических» ядерных сил: представляется вероятным, что любое существенное или долговременное использование Москвой своего «тактического ЯО» приведет к эскалации противостояния на уровень стратегического ЯО — и, таким образом, Москва уже не будет иметь какого-либо преимущества. Кроме того, у США на стратегическом уровне есть значительные возможности и средства для ограниченных операций с применением ЯО (хотя эти возможности должны быть модернизированы, усовершенствованы и расширены), что позволит Вашингтону дать эффективный ответ на применение Россией тактического ЯО с помощью нацеленных точечных ударов ЯО из своего арсенала.

¹⁶ Более подробный анализ российской стратегии «эскалации для целей деэскалации» представлен в публикации: Colby E. Russia’s Evolving Nuclear Doctrine and its Implications. — Fondation pour la Recherche Strategique. — January 12, 2016 // http://www.frstrategie.org/publications/notes/web/documents/2016/201601.pdf.

¹⁷ Существуют и другие «дорожки», которые могут привести Соединенные Штаты и Россию к использованию ядерных вооружений. Например, «каталитическая» эскалация или чистая случайность, но наиболее вероятные пути развития конфликта, как представляется, идут от ощущения уязвимости и намеренной эскалации. Они могут пересечься с упомянутыми выше «дорожками», что только увеличит риск применения ЯО. Их изучение, оценка их относительного значения и способов снижения рисков находятся в центре внимания проекта, над которым работают специалисты Центра новых подходов к обеспечению американской безопасности и Гарвардской школы Кеннеди.

¹⁸ Более подробное описание этой ситуации и ее потенциальных последствий изложено в публикации: Colby E. Preparing for Limited War. — National Interest. — November/December, 2015. — Р. 11–22.

¹⁹ Взгляды автора на надлежащие ответные действия изложены в публикации: Colby E., Solomon J. Facing Russia: Conventional Defense and Deterrence in Russia. — Survival57. № 6. December 2015/January 2016. — Р. 21–50; Colby E. Preparing for Limited War. — National Interest. — War and Change in Central Europe. — Washington: Center for European Policy Analysis, November, 2015. — Р. 87–101.

²⁰ Такое развертывание войск, вероятно, повлечет за собой существенные последствия для стабильности ситуации, не в последней степени в связи с потенциальным размещением войск (включая ударные силы) НАТО вблизи российской территории, в том числе недалеко от Санкт-Петербурга. Взгляды автора на то, как снизить уровень напряженности в свете указанных проблем, в том числе разработав и представив на рассмотрение Москвы ряд серьезных предложений по контролю за обычными вооружениями в Восточной Европе, изложены в публикации: Colby E. Step Up to Stand Down: The United States, NATO, and Dissuading Russian Aggression. — Foreign Affairs. — August 13, 2015 // https://www.foreignaffairs.com/articles/poland/2015-08-13/step-stand-down. 

²¹ Предложения, заслуживающие дополнительного анализа, см. здесь: Acton J. M. Beyond Treaties: Immediate Steps to Reduce Nuclear Dangers. — Carnegie Endowment for International Peace. — October, 2012 // http://carnegieendowment.org/files/beyond_treaties.pdf.