Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев пока избегает резких шагов во внешней политике, но один из его приоритетов уже проявился довольно ясно: Ташкент стремится выйти из каримовской изоляции в отношениях с ближайшими соседями и сформировать новый, более экономически открытый порядок в Центральной Азии. В сентябре Мирзиёев с высокой трибуны ООН заявил о создании новой политической атмосферы в регионе и призвал организовать регулярные консультативные встречи глав государств Центральной Азии. В ноябре региональные проблемы обсуждали на международной конференции под эгидой ООН в Самарканде. А на недавней встрече министров ЕС – Центральная Азия Федерика Могерини тоже говорила, что никогда раньше в регионе не было такого «позитивного и конструктивного диалога», причем появившийся дух сотрудничества, по ее мнению, – результат активной политики узбекского президента.
Эксперты неоднократно отмечали, что новые внешнеполитические подходы узбекских властей актуализировали вопросы региональной интеграции и создали в Центральной Азии более оптимистичную атмосферу. Но как далеко Мирзиёев готов пойти в изменении узбекской внешней политики? И не останутся ли эти интеграционные инициативы лишь громкими заявлениями, как это уже не раз бывало в новейшей истории Центральной Азии?
Прощание с изоляцией
Мирзиёев стремится вывести Узбекистан из той изоляции, куда загнал страну его предшественник. Потому что Каримов в последние годы своего правления вообще разочаровался во внешней политике. Популярная в девяностые годы идея интеграции Центральной Азии провалилась, отношения с Западом после андижанских событий 2005 года были свернуты, а попытка Ташкента заново наладить диалог с ЕС в 2011 году завершилась лишь подписанием соглашения о сотрудничестве в энергетике без каких-либо обязательств для обеих сторон. Ситуация тогда была настолько плачевной, что после визита Каримова в Брюссель и король Бельгии, и руководство НАТО, и глава Еврокомиссии упорно отказывались публично признать, кто именно из них пригласил узбекского президента.
Финальным аккордом стала приостановка участия Узбекистана в ОДКБ в 2012 году, после чего узбекские власти решили держаться равноудаленно от крупных держав, а с соседями по региону сотрудничать только на двусторонней основе. Такой подход лучше всего соответствовал тогдашним представлениям Ташкента о защите суверенитета и роли личных связей лидеров во внешней политике.
Шавкат Мирзиёев хоть и занимал в те времена должность главы правительства, международной повесткой почти не занимался, разве что писал письма руководству Таджикистана, где выражал недовольство строительством Рогунской ГЭС. На саммитах и встречах, где по протоколу предполагалось участие премьера, выступал тогдашний министр финансов Рустам Азимов. А основной задачей Мирзиёева было выполнить план по сбору хлопка и проконтролировать хозяйственную деятельность хакимов (губернаторов) областей.
Мирзиёева тогда считали грубым и слишком провинциальным для внешнеполитических вопросов. Но теперь, став президентом, он старательно разрушает эти стереотипы и всячески доказывает, что его участие во внешней политике будет более активным и качественно другим, чем у Каримова.
Новому узбекскому лидеру, как в свое время Брежневу, очень нравится, когда в зарубежных СМИ его описывают как реформатора и модернизатора, стремящегося построить в Узбекистане открытое общество. Ради таких похвальных отзывов можно и пересмотреть внешнеполитические задачи. Тем более что сложнейшая ситуация в экономике вынуждает руководство страны искать инвестиции, которые не придут без отказа от старых каримовских подходов. А постепенная консолидация власти в руках Мирзиёева открывает ему больше пространства для маневра, в том числе и во внешней политике.
Примат экономики
Главная задача новой внешней политики Ташкента – вывести узбекскую экономику из стагнации. И тут пригодится все – от развития приграничной торговли с соседями до создания благоприятного инвестиционного климата. Ради этого Мирзиёев готов отправиться и в Россию, и в Турцию, и в Южную Корею. К примеру, уже известно, что российские компании собираются инвестировать в Узбекистан около $16 млрд, а узбекская сторона планирует нарастить экспорт фруктов, овощей и автомобилей на российский рынок.
Особенно важно решить проблемы в энергетическом секторе. Когда топливо постоянно оказывается в дефиците даже в столице, отношения с Туркменистаном, Казахстаном и Россией становятся приоритетными. В марте 2017 года в рамках визита Мирзиёева в Туркменистан узбекская государственная энергетическая компания O`zbekNeftGaz и туркменская Türkmennebit («Туркменнефть») подписали меморандум о совместной разведке и разработке месторождений в туркменском секторе Каспийского моря, а узбекская компания впервые в своей истории будет проводить геологоразведочные работы за рубежом. Россия, в свою очередь, уже начала пробные поставки нефти в Узбекистан, первая партия которой была отправлена 17 ноября этого года.
Ташкент пытается донести до соседей по региону, что экономическое процветание – основа всего и ради этой цели следует забыть все мелкие претензии и заморозить крупные проблемные вопросы. Предлагая разработать единые подходы к совместному использованию трансграничных рек, интегрировать экономику стран региона, развивать трансграничную торговлю, Узбекистан не теряет надежды, что сможет выстроить новый формат сотрудничества со среднеазиатскими республиками, где во главе угла будет стоять совместное экономическое процветание. В Ташкенте рассчитывают, что эффективная кооперация в Центральной Азии способна повысить региональный ВВП в два раза.
Начали обсуждать даже возможность вступления Узбекистана в ЕАЭС, хотя действующая внешнеполитическая доктрина до сих пор называет интеграционные проекты на постсоветском пространстве препятствием для развития торгово-экономических отношений с третьими странами и ограничением суверенитета. Тем не менее на популярном столичном интернет-ресурсе repost.uz в ноябре была опубликована статья о возможных плюсах и минусах вступления в ЕАЭС. Как заметил Алексей Волосевич, редактор AsiaTerra.info, при Каримове сама постановка вынесенного в заголовок вопроса была невозможна, поскольку противоречила высказываниям вождя, что Узбекистан никогда и ни от кого не будет зависеть, и прочим его изречениям в том же духе.
Осторожные шаги Ташкента начинаются с организации регулярных консультационных встреч глав государств Центральной Азии. Пока речь не идет о создании новой интеграционной структуры в Центральной Азии, но даже просто встречи сами по себе будут серьезным стимулом для расширения сотрудничества государств региона. Ведь за последние 15–20 лет центральноазиатские страны вообще разучились самостоятельно собираться и проводить свои саммиты. Государства региона собираются вместе только в рамках СНГ, ШОС или последней американской платформы по диалогу с регионом С5+1.
Мирзиёев и словами, и действиями показывает, что Узбекистан теперь готов быть и гибким, и прагматичным. Так, во время визита в Киргизию Мирзиёев заявил, что проблемы, которые не решались последние 20 лет, будут решены в ближайшем будущем. И действительно, Ташкент и Бишкек уже подписали промежуточный договор о госгранице, а узбекская компания «Узбекгидроэнерго» планирует принять участие в строительстве Камбаратинской ГЭС-1. При Каримове переговоры по этим вопросам зашли в тупик.
Долгое время в Центральной Азии одна проблема тормозила решение другой, и размотать этот клубок у политиков никак не получалось. Теперь государствам региона предстоит серьезная проверка на способность вести нормальную экономическую дипломатию. Естественно, немалые трудности тут возникнут у всех, в том числе и у Мирзиёева. Многие в Узбекистане неизбежно будут воспринимать его прагматизм как слабость в переговорах с Душанбе или с Бишкеком. Но пока Ташкент выглядит твердо настроенным на то, чтобы воспроизвести в регионе «азиатский парадокс» по примеру Восточной и Юго-Восточной Азии, где политические проблемы не мешают развитию экономических отношений.