За последние несколько недель борьба российских властей с экстремизмом вышла на новый уровень: силовики начали массово возбуждать дела по экстремистским статьям УК не против оппозиционных активистов, а против простых граждан, обывателей. Самым громким, но далеко не единственным случаем стал арест 18-летней Анны Павликовой (на момент ареста она была несовершеннолетней), которую Мосгорсуд оставил в СИЗО, несмотря на юный возраст и болезнь. Анну Павликову, 19-летнюю Марию Дубовик и еще несколько человек обвиняют в организации экстремистского сообщества – движения «Новое величие».
При этом никто не скрывает, что это сообщество, по сути, создали сами силовики. В телеграм-чат, где общались политизированные (и не очень) молодые люди, вступил агент ФСБ, предложил участникам собираться офлайн, снял помещение и вызвался написать устав. Обычных людей, которые просто критиковали власть в соцсетях, спровоцировали собраться вместе, поддержать написанный провокаторами устав, а потом арестовали. Система заработала, и теперь почти детей упорно держат в тюрьме как опасных экстремистов. В такой ситуации любой понимает: на этом месте могу оказаться я сам, или мои дети, или кто угодно, позволивший себе сказать что-то критическое о российской власти.
Дело «Нового величия» далеко не единственное. В Алтайском крае возбуждено уже несколько уголовных дел за публикацию мемов во «ВКонтакте». Марию Мотузную обвинили в оскорблении чувств верующих и в разжигании расовой розни. Под первую часть попала картинка, где Иисус спрашивает у патриарха Кирилла, сколько времени (картинка еще 2012 года, когда на слуху был скандал с дорогими часами патриарха). Под вторую, расовую часть – картинка с черным и надписью «Черная бухгалтерия».
Позже стало известно еще о трех подобных делах, и во всех случаях в мемах, которые публиковали «новые экстремисты», не было ничего необычного, такие картинки можно найти почти у любого человека с профилем в соцсетях. Некоторые из арестованных даже никогда не были на митингах, политика занимала в их жизни мало места. Это простые обыватели разных возрастов и профессий, но для дела против них не понадобилось даже провокаций – тыкнули в первые попавшиеся мемы, и вот он – экстремизм. В деле против тувинской активистки Оюмаы Донгак силовики поступили еще проще – ее арестовали за репост исторической статьи о Германии, где было фото со свастикой.
Первое впечатление, которое производят все эти дела, – государство «сознательно и демонстративно» вышло на новый виток репрессий. Если раньше преследовали реальных активистов-оппозиционеров, которые выходили на улицы и пытались создавать партии, то теперь переключились на вполне добропорядочных обывателей. Людей провоцируют и буквально сажают за анекдоты, как в советские времена. Посаженных показательно мучают в СИЗО, игнорируя возраст, болезни, здравый смысл. Машина подавления отлажена, и государство это наглядно демонстрирует.
Такой взгляд подразумевает, что российская вертикаль власти – это что-то чрезвычайно цельное и продуманное. Что система не ошибается, что она идеально отлажена, может централизованно вырабатывать новые правила, а потом эффективно заставлять их соблюдать. В России немало зачарованных мнимой силой, расчетливостью и темным могуществом Кремля. Но многочисленные посадки за мемы скорее свидетельствуют об обратном – российская система власти плохо управляема и не может предсказать возможные последствия собственных решений.
Дела против псевдоэкстремистов – это не новый большой террор, а системный сбой, непредвиденные последствия плохо продуманных решений. Антиэкстремистские законы (и особенно закон об оскорблении чувств верующих, возникший в ответ на акцию Pussy Riot в храме Христа Спасителя) задумывались как тонкие инструменты для устрашения отдельных несогласных. Применять их должны были ограниченно, в отдельных случаях.
Но российская правоохранительная система устроена так, что плохо подходит для тонких инструментов. Силовики должны обеспечивать показатели по раскрываемости преступлений и возбуждению уголовных дел по статьям УК. Если есть статья, то по ней должны быть и дела – иначе зачем она нужна? Под статью люди найдутся. К тому же экстремистские статьи не требуют особых усилий для раскрытия преступлений: зашел наугад на пару-тройку страниц в соцсетях, и вот тебе экстремизм – разжигание розни (национальной или социальной), оскорбление верующих. Статьи УК до того размыты, что под оскорбление и разжигание попадает почти любая ирония: смеешься – значит оскорбляешь.
Для силовиков борьба с мнимым экстремизмом стала отличным средством для получения палочек за раскрытие тяжких преступлений, и они это быстро поняли. Жестокость по отношению к Анне Павликовой только выглядит намеренным проявлением некоего особенного садизма. Силовики просто не могут выпустить «экстремиста» из СИЗО, они так работают и по-другому работать не могут.
Кремль писал одну программу, но при внедрении в систему она дала сбой. Теперь эта ошибка генерируется постоянно. Власть не планировала карать обывателя, держать его в постоянном страхе. Наоборот, она всегда старалась показательно отличать активиста от обычного гражданина. Жесткие задержания на акциях «Стратегии-31», суд над Сергеем Мохнаткиным, «болотное дело» – все годы путинского правления власть демонстрировала гражданам, что будет пресекать любой активизм, наглядно показывала, чего делать не надо, – выходить на улицы и чего-то требовать.
Принимались и соответствующие законы: об оскорблении чувств верующих, ужесточение наказаний за несогласованные акции и за нарушения на согласованных. Но власть старалась сохранять четкую грань: вышел на улицу, вступил в оппозиционное движение, устроил протестную акцию – активист; сидишь спокойно дома (пусть и поругивая власть) – обыватель.
Репосты забавных мемов не превращали да и до сих пор не превращают обывателя в активиста. Но теперь обычного гражданина в оппозиционера превращают силовики. Из-за этой ошибки обыватель покидает зону комфорта – он видит, что преследовать могут лично его или его детей, что законы написаны несправедливо, что силовики пользуются ими в своих интересах. Неизбежно у него возникают вопросы к власти: как вообще можно сажать людей за смешные картинки, когда на коррупционных процессах чиновники часто отделываются условным сроком?
Система начинает выдавать сбои и в других сферах, она все чаще действует неуместно, применяет определенные программы там, где они работать не будут. Оторванные от реальности пропагандистские оправдания пенсионной реформы, которые только усиливают недовольство. Заявления чиновников об изъятии «сверхприбыли» у компаний для реализации нового майского указа Владимира Путина – акции уже обвалились, хотя Путин идею пока не одобрил. Несовпадение поставленных целей и полученных результатов происходит все чаще. Элементы вертикали работают разрозненно, без общей программы и общих взглядов на инструменты работы, в планы постоянно вносятся тактические изменения, которые разрушают стратегию. Вместо слаженной работы система генерирует саморазрушительные ошибки.