28 сентября в Афганистане все-таки пройдут президентские выборы, которые рискуют оказаться самыми кровопролитными в современной истории страны. Вооруженная афганская оппозиция, прежде всего движение «Талибан» (запрещено в России), не раз угрожала терактами в день голосования. Талибы подтверждали серьезность своих намерений взрывами и нападениями во время предвыборной кампании. Самым крупным стал теракт 17 сентября: с разницей в час взрывы прогремели в провинции Парван во время предвыборного выступления президента Афганистана Ашрафа Гани и в Кабуле – 50 человек погибли.
Впрочем, в заявлении, распространенном от имени «Талибана» 26 сентября, не было угроз. Там содержался лишь призыв к афганскому населению не участвовать в голосовании, поскольку, как и раньше, его итоги будут сфальсифицированы, а победителя все равно определят «иностранные силы», на штыках которых держится «марионеточный режим». Талибы напоминают, что так было на выборах 2014 года, когда «все бюллетени были аннулированы», а победитель, Мохаммад Ашраф Гани, был «назван» посольством США в Кабуле. Однако не так важно, пойдут ли афганцы голосовать или побоятся угроз талибов – на судьбу будущего руководства Афганистана президентские выборы могут и вовсе не повлиять.
Кому нужны выборы
Предыдущие президентские выборы в 2014 году действительно привели к беспрецедентному скандалу. Главный соперник Ашрафа Гани, доктор Абдулла Абдулла не признал результатов, ссылаясь на многочисленные фальсификации. Кризис в стране удалось преодолеть, только когда западные кураторы официального Кабула предложили ввести внеконституционный пост главы исполнительной власти Афганистана, который и занял Абдулла Абдулла.
Как будет на этот раз, сказать никто не берется. В Вашингтоне уже дали понять, что оставляют за собой право не признать выборы, если они будут проведены со множеством нарушений, в том числе жестким давлением на избирателей со стороны вооруженных боевиков.
Значительная часть влиятельных афганских политиков, среди них доктор Абдулла и поддерживаемый Москвой экс-советник президента Гани по национальный безопасности Ханиф Атмар, выступали за перенос или даже отмену нынешних выборов. В конце концов, они уже переносились дважды: сначала с 20 апреля на 20 июля, а затем еще раз, на сентябрь.
Доводы приводились очевидные: афганские силовые структуры не в состоянии обеспечить безопасность, погибнет много людей, в конце концов, мирный процесс в стране важнее электорального. В это время продолжались переговоры между спецпредставителем президента США по Афганистану Залмаем Халилзадом и делегацией «Талибана» в столице Катара Дохе.
Однако в Афганистане есть один политик, которому очень нужны эти выборы, – это сам президент Ашраф Гани. Для семидесятилетнего главы государства переизбрание на второй срок – единственный способ остаться на плаву в политике, учитывая, что для того, чтобы занять этот пост на прошлых выборах, ему пришлось пожертвовать американским паспортом. Остановить Гани на пути к этой цели не смогли даже тысячи погибших мирных афганцев во время атак талибов и ответных операций против них афганских силовых структур и войск западной коалиции. Позиция Ашрафа Гани оставалась неизменной: «Талибан» должен быть искоренен и уничтожен, ему не место на афганской земле.
18 лет уничтожения
Эта цель казалась вполне достижимой, когда после 11 сентября 2001 года США, получив мандат ООН на борьбу с международным терроризмом, запустили в Афганистане контртеррористическую операцию «Несокрушимая свобода». В это верил тогда и автор этих строк. В декабре 2001-го, наблюдая за операцией, я написал в газете «Время новостей» полную пафоса статью под заголовком «Афганское движение "Талибан" покидает историческую сцену». Там я писал: «Сегодня "Талибана" больше не существует. История отвела этому движению ровно семь лет. Цифра поистине библейская...»
С тех пор прошло 18 лет. «Талибан» по-прежнему часть трагической афганской действительности. Террористический характер движения за эти годы стал его визитной карточкой. Причина банальная: выросло новое поколение талибов – этнических пуштунов (государствообразующий этнос, который не имеет политического представительства в Афганистане).
За эти годы движение сильно изменилось, что в первую очередь коснулось их печально известных заповедей. В 1997-м, на следующий год после прихода «Талибана» к власти в Кабуле, Le Monde опубликовала перечень заповедей движения, имеющих силу закона. Сильно ограничивались права женщин: им нельзя было работать (кроме как в медицине), появляться на улице без чадры и без сопровождения мужчины, стирать белье в реках, шить платья у портных; детям запрещалось пускать воздушных змеев; мужчинам – бриться и носить длинные волосы. Также запрещено было смотреть видеокассеты, слушать музыку, играть на барабане, петь и плясать на свадьбах, хранить фотографии.
Сегодня из этого списка осталось разве что требование к женщинам выходить на улицу в сопровождении мужчин. А носить короткие бороды стало даже модно. Стоит вспомнить, как выглядели члены делегации талибов, прибывшие в этом году в Москву для участия в межафганских консультациях. К примеру, глава делегации мулла Станекзай щеголял короткой бородой.
Однако у власти в Афганистане вновь находятся люди, которые убеждены, что талибов, то есть часть афганского народа, можно силой стереть с афганской земли. Предыдущий афганский президент Хамид Карзай, возглавлявший страну с 2004 по 2014 год, выходец из знатного пуштунского племени попользай (Ашраф Гани из другого пуштунского племени, ахмадзай), испортил отношения с Вашингтоном, когда настаивал на сокращении военного присутствия США в Афганистане и выступал против стратегического соглашения со Штатами, в тексте которого это присутствие было бы узаконено. Разумеется, Карзай оказался в жесткой оппозиции Ашрафу Гани и по вопросу противостояния с талибами.
Москва в поисках союзников
Самым неожиданным и приятным для статуса талибов стало изменение отношения к ним со стороны России. Разумеется, значительную роль тут сыграл старый геополитический принцип: враг моего врага – мой друг. Сначала в Москве стали привечать Хамида Карзая после его ссоры с Вашингтоном, а потом и талибов. Россия рассчитывала, что «Талибан» может стать ее союзником в противостоянии со Штатами. Но если с Карзаем все было достаточно ясно (ему с его надеждой вернуться в большую политику требовалась поддержка региональной державы), то с талибами дела обстояли значительно сложнее. Контакты с Москвой должны были служить им рычагом давления на Вашингтон: мол, если американцы откажутся играть по талибским правилам в Афганистане, то они могут сделать своими партнерами русских.
Россию с «Талибаном» сближала не только неприязнь к США. Обе стороны также стремились укрепить свое влияние в северных провинциях Афганистана. Москве это необходимо, поскольку эти провинции – буферная зона, населенная в основном этническими меньшинствами: таджиками, узбеками, туркменами. Она отделяет союзные России страны Центральной Азии от востока и юго-востока Афганистана – ядра пуштунских племен. Отсюда понятное желание Москвы тем или иным способом обеспечить стабильность на афганском севере.
У талибов свой интерес к этим провинциям. «Талибану» необходимо обезопасить себя от конкурирующих с ним в борьбе за влияние боевиков ИГ (запрещенного в России). Как правило, большинство из них не афганцы, а выходцы из Центральной Азии и российского Северного Кавказа. По некоторым данным, их количество в Афганистане может достигать десяти тысяч, хотя точным знанием на этот счет вряд ли кто-то владеет. Это паравоенные нерегулярные формирования: сегодня они мирные ремесленники и торговцы, завтра выступают с «калашниковыми» и гранатометами на операцию.
Выбор для талибов здесь простой. Либо они воюют на севере против ИГ, как к этому пытаются склонить их в Москве, возможно, обещая какую-то поддержку. Либо, наоборот, талибы устанавливают что-то вроде «водяного перемирия» с игиловцами, которые не имеют политических амбиций в самом Афганистане, и тем самым подталкивая их выступить через северные границы в Центральную Азию.
Как и в 1990-е годы, Москва также пытается найти союзников на севере Афганистана среди местных полевых командиров, представляющих этнические меньшинства. Однако если четверть века назад это было сделать несложно – многие связи сохранились еще со времен советской военной интервенции в Афганистан в 1980-е, то сегодня это становится проблемой. Сложно и вербовать новое поколение, материальные стимулы нынче, после тех больших денег, что платило ИГ за службу в своих рядах, работают плохо. Даже если возьмут деньги у русских, то не факт, что отработают. Афганцы про себя любят говорить: нас можно нанять, но нельзя купить.
Все возможно
В Афганистане накануне выборов объявлен день тишины. Запрещена всякая агитация. Впрочем, и в остальные дни кандидаты в президенты не баловали избирателей своим вниманием. Чуть ли не до последнего дня все ожидали объявления об отмене выборов. Формально это могли сделать власти страны, однако реально для переноса голосования на более поздний срок (ходили разговоры о двух месяцах) нужна была отмашка из Вашингтона.
Но Белый дом, особенно после решения Дональда Трампа остановить переговоры с талибами, вызвавшего шок не только в самом Афганистане, но и за его пределами (многие мировые лидеры выразили озабоченность этим решением и призывали Вашингтон как можно скорее возобновить диалог с «Талибаном»), не рискнул взять на себя ответственность за срыв еще одного афганского мероприятия.
Те, кто в мировом сообществе отвечает за умиротворение в Афганистане, чрезвычайно напряжены в дни накануне выборов, гораздо больше опасаясь новой волны насилия, чем нарушений в ходе голосования. С последним, похоже, заранее все готовы смириться, тем более что по соображениям безопасности властями уже закрыты почти 10% избирательных участков. Также немало участков закрыты талибами – в тех уездах, где они фактически сами являются властью.
Спецпредставитель Генсека ООН по Афганистану Тадамичи Ямамото 26 сентября прибыл со специальным визитом в Доху, где находится зарубежный политический офис «Талибана», чтобы призвать вооруженную оппозицию воздержаться 28 сентября от атак на избирателей и организаторов голосования. Не исключено, что вернувшийся с Генассамблеи ООН в Нью-Йорке высокопоставленный ооновский чиновник мог донести до талибов ясный сигнал из Белого дома: докажите свою способность обеспечить перемирие на время переговоров, и диалог со Штатами может быть возобновлен в ближайшее время.
Что же касается судьбы будущего руководства Афганистана и неизбежного создания переходного правительства, в состав которого могут войти талибы, то все это вовсе не обязательно будет зависеть от результатов нынешних президентских выборов. Во-первых, вряд ли имя победителя станет известно уже в первом туре – судя по соцопросам, два главных кандидата, президент Ашраф Гани и доктор Абдулла, идут ноздря в ноздрю, за них готовы проголосовать по 19% избирателей. Если так, то второй тур кажется неизбежным. А во-вторых, зная характер афганских выборов, можно предположить, что до второго тура дело даже не дойдет. Может всякое случиться.