Кремль сменил главу президентского совета по правам человека (СПЧ) Михаила Федотова и провел ротацию членов СПЧ максимально театрально. Увольнение Федотова, замена главы правозащитной организации «Агора» Павла Чикова, политолога Екатерины Шульман, профессора, специалиста по избирательному праву Ильи Шаблинского и общественника Евгения Боброва (людей власти не самых лояльных, особенно если говорить о Чикове) на суперлоялистов – не рутинная ротация, а яркий жест.
Вместо демократа старой школы Михаила Федотова лицом СПЧ станет экс-глава Общественной палаты, бывший главред лояльного Кремлю медиахолдинга «Эксперт», в недавнем прошлом ведущий Первого канала и действующий единоросс Валерий Фадеев. Екатерина Шульман приходила в отделы полиции к задержанным участникам протестных акций в Москве, независимо анализировала и критически высказывалась в адрес власти в СМИ. Чиков и «Агора» занимаются защитой прав заключенных и людей, попавших под пресс силовиков. Нынешним летом он был первым адвокатом Ивана Голунова. Шаблинский постоянно поднимал вопросы нарушений на выборах. Бобров ездил в Архангельскую область, где идут протесты по поводу строительства мусорного полигона в Шиесе, и критиковал действия федерального центра и регионального руководства.
Но главное, исключенные из состава совета подписывались под обращением СПЧ с призывом зарегистрировать оппозиционных кандидатов в Мосгордуму (заявление опубликовано от имени комиссии по избирательным правам, которую возглавлял Илья Шаблинский). От имени всего СПЧ было составлено письмо прокурору Москвы с просьбой пересмотреть приговоры участникам «московского дела» Константину Котову и Павлу Устинову. О «московском деле» и нарушениях на выборах в Мосгордуму члены совета хотели говорить на следующей встрече с президентом: несмотря на технократического типа лояльность власти, Федотов был правозащитником и понимал, что эти темы нужно поднимать.
Теперь на предстоящем разговоре СПЧ с Владимиром Путиным все эти неудобные темы затронуты не будут. Освободившиеся места займут вполне вписавшиеся в вертикаль власти люди. Из Общественной палаты в СПЧ перешел Александр Точенов, он организовывал наблюдение на выборах от палаты, чьи представители никогда не находили серьезных нарушений. К тому же Точенов возглавляет ПРИСП – компанию, которая работает с кандидатами от власти (не обязательно единороссами) на выборах. Кирилл Вышинский – бывший глава украинского отделения «России сегодня» и бывший корреспондент «Вестей», который уже объявил, что как бывший политический узник украинских властей планирует сосредоточиться на защите прав российских журналистов за рубежом.
Кремль даже не попробовал соблюсти привычный в таких случаях политес: часто уходящим дают самим объявить об уходе и даже выдают им какой-то утешительный приз. Федотова сначала уволили на прошлой неделе через СМИ, сразу объявив преемника. Шульман, Чикова и Шаблинского вывели из состава СПЧ неожиданно. Намек должен быть понят без разночтений: как эти люди, поступать не стоит, больше от совета не ждут вольностей. Сигнал быстро дошел до адресатов: сразу же после увольнения коллег из совета вышла бывшая судья Конституционного суда Тамара Морщакова, знаковая для правозащиты фигура.
Для кремлевских чиновников и тем более силовиков московские протесты этого лета – опасные для государства массовые беспорядки, их участники должны понести наказание. Даже бумажный стаканчик, брошенный в сторону полицейского или росгвардейца – уже насилие над ним. «Сегодня стаканчик, а завтра осмелеют, и булыжник полетит», – объяснял мне собеседник в президентсткой администрации во время вынесения приговоров участникам «московского дела».
Уголовное преследование в глазах Кремля и силовиков – это урок сомневающимся, которые пока не уверены, стоит ли активно действовать на улицах или нет. Точка зрения части членов СПЧ, которые не считают московские акции массовыми беспорядками, здесь лишняя. Власть приняла решение, что линия должна быть проведена без разночтений.
Многотысячные протесты (по большей части несанкционированные) стали для Кремля серьезной головной болью – об акциях в Москве узнало достаточное количество россиян, а в самой столице оказалось немало сочувствующих протестующим. Выступления признаны вертикалью власти вещью неприемлемой, вопросом общим, а не частным. По таким вопросам публично выражаемая позиция человека, хоть как-то причастного к вертикали, должна быть однозначной. Если она отличается от общей точки зрения, о ней нужно молчать, либо старательно сглаживать углы. СПЧ в случае «московского дела» и выборов в Мосгордуму этого не делал.
В самом названии этой структуры можно по-разному выделять главные слова: если считать таковыми «права человека» – это один разговор, если «совет при президенте», – совсем другой. Нельзя сказать, что СПЧ всегда шел наперекор позиции Кремля. В прошлом году его покинул телеведущий Владимир Познер как раз из-за соглашательства: он назвал совет «декоративным органом», который не принял ни одного значимого решения. До этого так же поступил другой телеведущий – Максим Шевченко.
При этом для правозащитников типа Павла Чикова или главы комитета против пыток Игоря Каляпина (пока входит в состав совета) статус члена СПЧ давал многое: какие-то вопросы можно было поднять на встрече с президентом, в общении с силовиками и чиновниками он тоже помогал. Одно дело, когда с тобой пытается поговорить правозащитник или общественник, совсем другое – человек, который может хоть и нечасто, но напрямую пообщаться с Владимиром Путиным.
Общий имидж совета как структуры достаточно безобидной, но не абсолютно послушной и безгласной этому статусу не вредил. Статус члена совета давал возможность правозащитникам говорить с чиновниками и силовиками если не на равных, то хотя бы с близких позиций членов управленческой корпорации, просто из разных ведомств. Видимо, этим преимуществом продолжат пользоваться пока оставшиеся в совете Игорь Каляпин, глава центра «Сова» Александр Верховский, обозреватель «Новой газеты» Леонид Никитинский, телеведущий Николай Сванидзе.
Однако после перестановок и делегирования в СПЧ новых участников имиджевые вопросы будут возникать вновь. Скорее всего, именно их и имела в виду исключенная из совета Екатерина Шульман, которая прокомментировала свое увольнение: «Гора с плеч». Все решили за нее, ей теперь не придется делать моральный выбор – уходить самой или каждый раз объясняться за не самое удачное с точки зрения правозащиты высказывание нового руководителя (до недавнего времени объясняться за позицию либеральных коллег приходилось как раз лояльным членам СПЧ).
Это, конечно, не значит, что, например, Игорь Каляпин не будет поднимать вопросы пыток в полиции и колониях, если он примет решение остаться в составе совета. И раньше предыдущие составы Совета критиковали разгоны маршей несогласных, приговор Pussy Riot. Все это не очень досаждало Кремлю: считалось, что эти события не волнуют большую часть граждан, которая вполне довольна происходящим в стране. Как только протесты расширились, совету напомнили, что он в первую очередь президентский, а потом уже по правам.
Валерий Фадеев уже заявил «Коммерсанту»: «Ни в коем случае не умаляя важность политических прав и свобод, считаю, что права социальные недостаточно заметны в общественно-политическом поле. В стране очень много неравенства, особенно в небольших городах, в депрессивных регионах».
Как боролась за «социальные права» Общественная палата, которую он недавно возглавлял, можно посмотреть на примере того же Шиеса. Ее представители помогали организовать в Архангельске экологический форум, говорили о «диалоге с жителями», вскоре после этого в областном центре прошла крупнейшая за все время несанкционированная акция. Общественная палата больше к урегулированию шиесского вопроса не возвращалась.
Идеальным с точки зрения вертикали власти правозащитником сейчас может выглядеть главред RT Маргарита Симоньян. «Этой историей уже занимаются самые серьезные люди в самой серьезной организации», – писала она в прошлом году по поводу дела «Нового величия». Точно так же она намекала на действия в высоких кабинетах после ареста Ивана Голунова и приговора Павлу Устинову.
Фамилия Симоньян, как правило, возникает в историях, где система допускает, что сделала серьезную ошибку: под преследование попадает абсолютно невиновный человек, его начинают массово защищать, в том числе статусные и известные люди. Какое-то движение в высоких кабинетах и за закрытыми дверями в таких случаях действительно происходит, и Симоньян, как одному из самых публичных его участников, позволено донести до людей, что вопрос не оставлен без внимания на самом верху, над ним думают, о жертве проявляют заботу.
Та же Симоньян может быть гораздо суровее, или промолчать по поводу других столь же неочевидно виновных протестующих, или написать, что в Москве «митингующие пробивают себе дорогу взрывпакетами». Такое эпизодическое заступничество одновременно для спасения жертв власти и самой власти, которая совершила слишком грубую ошибку, может быть полезно, но не является заменой системной, рутинной, ежедневной и публичной правозащитной деятельности.
Однако похоже, именно такой в Кремле видят сейчас президентскую правозащиту: корректировать особенно одиозные действия власти, которые всерьез угрожают ее имиджу, и не замечать те, которые угрожают меньше. Деятельность, которая является одновременно защитой прав и государственного имиджа.