Первые и хорошо видимые результаты протестов 23 января: их география расширилась, число участников увеличилось (с учетом того, что митинги несанкционированные), а неуступчивость обеих сторон усилилась – не на уровне Белоруссии, но с готовностью к чему-то подобному. Сходство с белорусским сценарием проявлялось еще и в том, что на улицы вышли люди, которые еще за несколько недель до этого и не предполагали, что возмущение происходящим может вытолкнуть их из городских квартир.
Кто эти люди?
Начиная с протестов на Болотной площади и проспекте Сахарова в 2011–2012 годах, социологи анализировали возрастной, образовательный и потребительский статусы участников митингов и демонстраций. В то время преобладающей возрастной категорией были люди 25–39 лет, с высшим образованием и довольно высоким потребительским статусом, соответствующим среднему классу.
Последующие исследования показали, что омоложение аудитории протестов – не столь существенный процесс. Просто школьники и студенты чрезвычайно активны и слишком заметны, а ядро участников – примерно то же.
Следует оговориться, что речь идет о политических, а не экономических протестах в городах, именно поэтому социально-экономические факторы, например имущественное и доходное неравенство, здесь не играют существенной роли. Доминирующая эмоция протестующих – это усталость от несменяемости власти.
Исследования, которые Московский центр Карнеги последние пять лет проводит совместно с Левада-центром, показывают, что именно та категория граждан, которая была активна 8–9 лет назад, неизменно составляет ядро модернизированных слоев. По крайней мере именно эти люди, в отличие от патерналистски настроенного большинства, понимают, каких именно перемен они хотят.
Власть морально устарела и физически постарела, потеряла целеполагание своего существования (не просматривается ничего, кроме самосохранения элит). Поэтому ее надо осовременить – вот основной месседж продвинутых страт. Приход в министерства и губернаторские офисы сравнительно молодых технократов и цифровизация управленческих процессов не спасают – оцифровываются устаревшие методы управления, а для технократов главный измеритель успеха – их политическая лояльность.
Система становится крайне неэффективной, неспособной обеспечить устойчивый экономический рост и остановить перманентное падение доходов населения. А для продвинутых классов главное то, что она несовременная, отсталая.
Навальный рейтинг
Социологи пока почти не изучали масштабные, существенно расширившиеся географически протесты 23 января 2021 года. В инициативном порядке социолог из Высшей школы экономики Алексей Захаров при участии волонтеров «Белого счетчика» (организация занимается подсчетом числа участников протестов) опрашивал участников акции 23 января в Москве. При всей ограниченности выборки и методов результаты – по крайней мере в том, что касается возраста участников – показывают, что ядро протестов мало изменилось. Это те же самые тридцатилетние.
А вот что действительно новое, так это то, что более 40% участников впервые в своей жизни вышли на протестную акцию. Это, безусловно, эмоциональный эффект возвращения Навального, его ареста и фильма о «дворце Путина». Не важно, что сам Путин там не живет, но дворец стал символом пошлого богатства истеблишмента и обогащения элит.
Сентябрьский и декабрьский опросы Левада-центра об отношении общества к Навальному и его отравлению показали, что существенная часть российских граждан настроена априори конформистски, и многих самый узнаваемый лидер оппозиции раздражает. Во всяком случае рейтинг неодобрения у него был выше, чем рейтинг одобрения: 50% против 20%. Многие респонденты считают его орудием западных спецслужб – собственно, этой версии публично придерживается сам Путин и ее активно использует машина государственных медиа. Тем не менее среди тех, кто в сентябре 2020 года не считал отравление Навального инсценировкой, 30% полагали, что за этим событием стоят российские власти.
В декабре 2020 года 30% респондентов считали, что отравление – это инсценировка самого Навального, 19% были убеждены, что попытка убийства оппозиционера – провокация западных спецслужб. Но это картина в среднем по стране. Между тем существенны детали: разница между когортами 18–24 года и 55+ колоссальная.
Тот же декабрьский опрос показал: 34% молодых респондентов считают, что власти отравили Навального, чтобы устранить политического конкурента; в когорте 55+ такую точку зрения разделяют лишь 9%. «Никакого отравления не было», – полагают 40% респондентов 55+. Это мнение разделяют лишь 9% молодых.
Старение в прямом эфире
Кейс Навального вернул к жизни противостояние «партии интернета» и «партии телевизора». Версию, что Навального отравили власти, поддерживают те, кто пользуется интернетом. Неправдоподобной ее считают главным образом телезрители. Разумеется, противоположных точек зрения придерживаются те, кто не одобряет деятельность Путина, и те, кто одобряет ее.
Структура стареющего населения России говорит в пользу того, что у системы Путина есть демографические ресурсы поддержки. Упрощая, можно сказать, что электорально активных людей в предпенсионном и пенсионном возрасте больше, чем молодых.
Но молодые поколения – когорты 18–24 и 25–39 – недовольны тем, что при существующем режиме страна не модернизируется и утрачивает перспективу. А предпенсионные когорты недовольны Путиным уже по социально-экономическим причинам. Рейтинги Путина впервые с 2014 года пошатнулись именно в 2018 году, после инициированной им пенсионной реформы.
Новых замеров общественного мнения об отношении к Навальному и протестам пока нет, но ситуация, скорее всего, сильно изменилась. Во-первых, она становится черно-белой с точки зрения возрастных различий. Во-вторых, власть может быть страшной, но не может быть гротескно смешной – а именно такой она показана в фильме Навального: дорогостоящие туалетные ершики из «дворца Путина» немедленно стали символами протеста, комичными и унизительными.
В-третьих, резко увеличилась узнаваемость Навального и готовность городских слоев по всей стране выходить с протестами на улицы – из сочувствия к лидеру оппозиции, но главным образом против политической архаики российской власти.
В-четвертых, Кремль и силовики попали в совершенно новую медийную ситуацию. Только по онлайн-каналу самого Навального в режиме реального времени трансляцию протестов смотрело 4,5 миллиона человек. Суммарно только в YouTube трансляцию телеканала «Дождь» посмотрело почти 11 миллионов человек, видео с Навальным в TikTok набрало 1 миллиард просмотров.
Власть и ее технологии – от аккумуляции денег налогоплательщиков до нарочито грубого обращения с мирными протестующими – становятся видимыми и прозрачными. Это новая ситуация: не только власти следят за людьми, но и обычные люди в режиме онлайн могут следить за властью.
Кремль напрасно делегировал ответственность за урегулирование ситуации с Навальным силовикам: ситуация после ареста, фильма и акций протестов с более чем 3000 задержанных по всей стране существенным образом меняется. Власти сами превратили Навального в морального лидера. Одних только «белорусских технологий» подавления гражданского общества недостаточно. Они устарели непосредственно в прямом эфире.