Всего за пару лет Армения пережила несколько глубоких потрясений. Бархатная революция 2018 года перевернула политическую жизнь страны, 2020-й принес поражение в карабахской войне, а продолжающийся с тех пор кризис тянется уже несколько месяцев и по-прежнему далек от завершения.
Такие бурные события не могли не сказаться на внешней политике страны. Смена власти принесла с собой надежды, что демократизация сама по себе гарантирует Армении международную поддержку и защитит от внешних угроз (слово «демократия» тут используется условно, без попытки описать природу строя, установившегося в Армении после 2018 года). Последующая война дорогой ценой доказала, насколько наивны и беспочвенны были эти ожидания. Теперь Армении предстоит вырабатывать новый внешнеполитический курс, причем делать это в условиях тяжелых последствий поражения в Карабахе и острого противостояния внутри страны.
Демократический иммунитет
Основными темами протестов 2018 года были демократизация и социальная справедливость, оставляя немного места для внешней политики. Главный акцент делался на заверениях, что происходящее лишено «геополитического контекста» и не имеет ничего общего с постсоветскими майданами. Тем не менее уже тогда лидеры протеста заявляли о своем намерении построить отношения с внешним миром «с более суверенных позиций».
Импульсивный и не имеющий опыта во внешней политике, новый премьер-министр Никол Пашинян попытался перенести в эту сферу те же популистские нарративы, что помогли ему преуспеть в политике внутренней. На международных площадках новые власти говорили о реформах, социальной справедливости и «демократическом прорыве», считая, что их стремление к демократизации даст стране иммунитет от внешних угроз, привлечет инвестиции и обеспечит помощь иностранных партнеров в решении социально-экономических проблем.
И программа правительства, и риторика нового большинства в парламенте после внеочередных выборов 2018 года делали упор на обещание превратить Армению в «маяк демократии» и в регионе, и за его пределами. Такое превращение должно было помочь вытащить страну «из третьего мира в первый». Фотосессии с иностранными лидерами (Путин, Макрон, Меркель, Трюдо, Туск, Юнкер и другие) преподносились как доказательство этого скачка.
Массовая поддержка Пашиняна (75% и более) показывала, что большая часть армянского общества верила, что таким образом Армения наконец сможет выстроить более достойные союзы и отношения с внешними партнерами. Эта вера в то, что «весь мир теперь с нами», регулярно подкреплялась заявлениями ЕС и США о поддержке, а также нейтральной позицией Москвы во время и после смены власти в мае 2018 года.
Разбитые надежды
В первый год у власти Пашинян пытался по максимуму использовать тему демократического прорыва в Армении. Однако его первая поездка в Брюссель на саммит НАТО в июле 2018 года не принесла ощутимых успехов. Несмотря на выступления о новом демократическом пути развития Армении, европейские лидеры дали понять, что ощутимой финансовой поддержки новому правительству ждать не стоит.
Разочарованный Пашинян тогда заявил, что «Армения впредь не будет просить помощи», а Европа сама должна определиться, что ей делать и как конвертировать свою риторическую поддержку в материальную. Разница между армянскими и европейскими представлениями о возможной помощи Армении действительно оказалась весьма заметной. Глава миссии ЕС в Ереване Петр Свитальский потом напишет в своих мемуарах, что Запад был готов дать новым властям «льготный период» и сильно не критиковать за первые ошибки в надежде на прозападный разворот во внешней политике Еревана.
США тоже не проявили большого интереса к «демократической Армении», несмотря на усилия правительства и армянских лоббистских групп. Изоляционистский курс Дональда Трампа давал мало надежд в этом вопросе. В Конгрессе, поглощенном противостоянием с Белым домом, новым властям тоже не везло. Единственными заметными контактами Еревана с администрацией Трампа стала короткая встреча президента Армена Саркисяна с госсекретарем Майком Помпео в июне 2018 года, а также визит в Армению советника президента по нацбезопасности Джона Болтона в октябре того же года в рамках турне по региону, за итоги которого оппозиционные лидеры в Армении резко раскритиковали власти.
Нагорный Карабах
Популистская склонность Пашиняна подчинять внешнюю политику нуждам внутренней не позволила новым властям Армении всерьез заняться главной внешнеполитической проблемой страны – мирным урегулированием нагорно-карабахского конфликта. Эту трудную тему просто старались не затрагивать. Например, в июле 2018 года, когда многие в Ереване уже говорили о грядущей войне, Пашинян заявил, что «Россия в состоянии не допустить войны», фактически переложив на Москву ответственность за сохранение статус-кво.
Легкомысленное отношение новых властей к карабахской теме сохранялось, несмотря на явные признаки надвигающихся проблем. В декабре 2019 года на министерском саммите ОБСЕ в Братиславе ни одна из стран-участниц, включая сопредседателей Минской группы (США, Франция и Россия), не стала даже пытаться реанимировать переговорный процесс. В феврале 2020 года панель на Мюнхенской конференции по безопасности с участием Алиева и Пашиняна стала публичным подтверждением того, в каком глубоком кризисе пребывают переговоры об урегулировании.
Тем не менее правительство Пашиняна продолжало уповать на свой «демократический иммунитет» – верить в то, что мир не допустит войны против демократии. «Любая попытка решить этот [нагорно-карабахский] конфликт военным путем будет считаться агрессией против демократии, прав человека и мира», – повторял армянский премьер со дня избрания и до августа 2020 года. В рамках этой логики он также пытался обращаться напрямую к народу Азербайджана, но тщетно.
Еще до начала осенней войны в Карабахе Армения в 2020 году дважды имела возможность убедиться в провальности такого подхода. Страна так и не дождалась заметной международной помощи в борьбе с Covid-19. Не дождался Ереван и какой-либо дружественной международной реакции после июльских столкновений на международной границе с Азербайджаном. Наоборот, международные сопредседатели тогда заявили, что изменение формата переговоров, на котором настаивал Пашинян с мая 2018 года, неуместно.
Трудности балансирования
После поражения в 44-дневной войне армянская дипломатия, включая структуры и организации в диаспоре, оказалась почти парализована. Потеря 75% Нагорного Карабаха, неопределенный статус оставшейся территории 2500 кв км, большое количество военнопленных в Азербайджане (которых Баку отказывается выдавать, нарушая обязательства, взятые 9 ноября), проблемы с разблокированием региональных коммуникаций – все эти последствия войны погрузили Армению в глубокий политический кризис.
Армянская дипломатия потеряла амбициозность, которая была присуща постреволюционному периоду, и будет куда больше зависеть от внешних факторов. Многовекторная внешняя политика по-прежнему остается в армянских национальных интересах, но теперь это будет легче сказать, чем сделать.
Новая администрация Джо Байдена уже задекларировала свою готовность активнее поддерживать демократию на постсоветском пространстве. В Армении оживились неправительственные организации, а посол США в Ереване Линн Трейси в день инаугурации Байдена опубликовала статью под заголовком «Демократия бесценна». Пока неясно, насколько масштабной будет американская поддержка, но Пашинян на нее рассчитывает – он готовится отправить новым послом в США главу парламентской фракции правящей партии «Мой шаг» Лилит Макунц. У нее нет дипломатического опыта, но зато она известна как одна из самых лояльных сподвижниц премьера.
Не менее важный вопрос – насколько Россия готова поддерживать правительство Пашиняна? Пока ситуация выглядит так, что действующая власть остается наиболее удобным партнером для Москвы, чтобы воплотить в жизнь все договоренности из соглашения о прекращении огня, достигнутого в ноябре при посредничестве Кремля. Но это не вечно.
Также во властных коридорах Армении все чаще звучат мысли о возможности новой попытки нормализации отношений с Турцией. Назначенный уже после войны министр иностранных дел Ара Айвазян на днях заявил, что у Турции больше нет причин держать границу с Арменией закрытой.
Однако попытка Пашиняна воспользоваться царящей в обществе апатией, чтобы провести непопулярную внешнеполитическую инициативу, чревата немалыми рисками. К тому же тут у Пашиняна не получится списать необходимость нормализации на обязательства, взятые его предшественниками. В марте 2018 года армянская сторона отозвала свои подписи под Цюрихскими протоколами, которые служили основой для предыдущей попытки нормализации, а значит, переговоры придется начинать с нуля.
В число неизвестных можно добавить и позицию Ирана, который пока не определился, как ему относиться к турецким наемникам из Сирии и Ливии, появившимся на его северных рубежах.
Наконец, подписанное в ноябре 2017 года Соглашение о всеобъемлющем и расширенном партнерстве Армения – ЕС вступило в силу 1 марта 2021 года. Однако поворот Армении в сторону Евросоюза сейчас выглядит маловероятным. К тому же такой поворот вряд ли будет пользоваться большой поддержкой у той части армянского общества, которая сейчас поддерживает Пашиняна. Да и ЕС в разгар пандемии не готов всерьез заняться сближением с Арменией.
Авторитарные лидеры в своей внешней политике часто исходят из того, какой курс поможет им остаться у власти. Растерявшие поддержку популисты склонны к тому же. Поэтому сейчас Пашинян в своих внешнеполитических решениях думает прежде всего о том, как они скажутся на его популярности внутри страны. С точки зрения социально-экономической стабилизации, ему надо искать поддержки в Москве. Хотя это будет непросто – многие видные деятели армянской диаспоры России – потенциальные инвесторы – требуют его отставки.
Другая малочисленная, но активная группа, на которую Пашинян мог бы опереться в армянском обществе, – это те, кто требует крена на Запад и надеется на помощь из США и Европы. Правда, масштабная помощь оттуда сейчас вряд ли возможна, а значит, власти будет непросто найти баланс между требованиями этой группы и предпочтениями тех избирателей, кто ставит социально-экономические вопросы выше геополитических. То же самое касается и поиска баланса между сотрудничеством с Москвой и западными столицами. Нынешний этап конфронтации России и Запада оставляет ослабшей Армении еще меньше возможностей для балансирования, чем у нее было до революции 2018 года.