Ядерная сделка c Ираном была заключена шесть лет назад, но до сих пор остается одним из главных международных вопросов. За это время в США успели дважды смениться президенты, а некоторые пункты соглашения частично потеряли актуальность. Иран из-за действий Дональда Трампа, который вывел из сделки США, получил не обещанный бум западных инвестиций, а глубокий экономический кризис. На этом фоне сторонники реформ и диалога с Западом в иранской элите растеряли свои позиции, что привело к победе антизападного консерватора Эбрахима Раиси на президентских выборах 18 июня.
Однако, несмотря на все это, ядерная сделка не утратила своей актуальности ни для Тегерана, ни для мирового сообщества. Для иранских властей, в рядах которых у консерваторов теперь почти полная монополия, соглашение все равно остается самым доступным способом стабилизировать ситуацию в стране и сохранить власть. А у мирового сообщества сейчас просто нет другого механизма, чтобы сделать Иран более предсказуемым и ответственным участником международных отношений.
Проблемы консерваторов
Новый президент Ирана Эбрахим Раиси приходит к власти в исключительных обстоятельствах, когда прежняя модель легитимации политической системы с помощью выборов оказалась под вопросом. Власти Ирана традиционно видели в избирательном процессе возможность вовлечь общество в политическую жизнь государства. Поэтому на выборах борьба шла прежде всего за явку.
Например, отметка о голосовании каждый раз ставится в шенаснаме – аналог паспорта для внутреннего пользования. Когда человек пытается устроиться на работу в государственную структуру, неучастие в выборах может стать одним из поводов для отказа. При этом отмечается сам факт голосования, а за кого именно оно было, значения не имеет.
Однако и без административного давления явка на иранских выборах обычно была высокой из-за острой конкуренции между кандидатами. При всех фильтрах и ограничениях начиная с 1997 года президента в Иране выбирали в реальной борьбе с неясным результатом, где голоса людей имели значение. Но нынешнее голосование впервые за четверть века было лишено всякой интриги и конкуренции.
Произошло это, прежде всего, из-за глубокого кризиса в лагере реформаторов. Из-за выхода США из ядерной сделки и сохранения санкций те, кто в правящей элите выступал за либерализацию системы и нормализацию отношений с Западом, полностью лишились общественной поддержки. Их обещания в глазах иранцев не привели к ощутимым результатам.
При этом голосовавший за них избиратель своих предпочтений не изменил – внушительная часть иранского общества по-прежнему хочет либерализации порядков и хороших отношений со всем миром. Однако эти люди больше не верят системным политикам, которые это обещают. Живым символом утраченного доверия стал уходящий президент Хасан Рухани.
На этом фоне консерваторы воспользовались ситуацией, чтобы взять под контроль все рычаги власти. Первым этапом стали парламентские выборы в феврале 2020 года, куда допустили минимум альтернативных кандидатов. В результате около 90% мест в Меджлисе досталось консервативному лагерю.
Сейчас дело дошло до президентских выборов. Совет стражей Конституции Ирана допустил к ним семь кандидатов, среди которых было всего два условных реформатора, причем оба – очевидно слабые политики без шансов на победу. Но главное, что на этот раз либеральная часть иранского общества осталась равнодушной к тому, что альтернативных кандидатов не допустили ни к парламентским, ни к президентским выборам.
В результате Эбрахим Раиси уверенно победил уже в первом туре, набрав 62% голосов при минимальной в истории Ирана явке – 49%. Сторонники реформ и открытости, живущие преимущественно в больших городах, на выборы в основном не пришли. На второе место после Раиси вышли испорченные бюллетени – их оказалось 4 млн из 29 млн. Графы «против всех» на выборах в Иране нет.
Иными словами, нынешние выборы фиксируют не только победу консерваторов, но и то, что за бортом политического процесса оказалась внушительная – а возможно, и самая многочисленная – часть иранского общества. В такой ситуации новому президенту как никогда нужны новые источники легитимности. И самый надежный из них – это рост благосостояния граждан, которое невозможно без снижения международного давления на страну.
Поэтому ядерная сделка остается для иранских властей безальтернативной, независимо от воззрений и риторики нового президента. Других способов вернуть экономический рост нет. Сегодня все значимые политические силы в Иране понимают, что сохранение нынешних санкций США ставит крест на нормальном развитии страны. Неслучайно на своей первой пресс-конференции избранный президент заявил, что Тегеран будет выполнять условия ядерной сделки, если свою часть соглашения обязуются исполнять остальные участники.
Предсказуемый Иран
Концентрация всей власти в Иране в руках консерваторов не означает автоматическую радикализацию внешней политики Исламской Республики. Сегодняшняя правящая элита Ирана, прежде всего, прагматична. Она очень далеко ушла от идеалов экспорта революции, которые Тегеран пытался продвигать в 1980-е годы.
Главное, чего хочет Иран сейчас – обеспечить свою безопасность в условиях враждебности США и ряда региональных держав. Ракетная и ядерная программа, поддержка негосударственных формирований на Ближнем Востоке – все это в Тегеране рассматривают как способы защитить себя.
Правда, это еще не означает, что партнеры Ирана по ядерной сделке могут расслабиться, пребывая в уверенности, что тот вернется к соглашению на любых условиях. Приход консерватора на пост президента повышает риск, что Тегеран может сделать выбор в пользу автаркии, замкнется в себе и начнет принимать решения, руководствуясь своей собственной логикой, непонятной и неблизкой другим государствам. В случае такой влиятельной страны, как Иран, с его обширным присутствием от Афганистана до Йемена, подобный поворот чреват тяжелыми последствиями для немалой части планеты.
Поэтому и для Запада ядерная сделка оказывается единственным эффективным способом сделать Иран предсказуемым. Она создаст финансовые рычаги, с помощью которых можно сдерживать действия иранцев. Она вовлекает Тегеран в международное сообщество, заставляя вести диалог с Западом, в том числе с США. Иран без санкций превращается в государство, которому есть что терять. В противном случае единственным вариантом сдерживания остаются военные действия, способные поставить весь Ближний Восток на грань катастрофы.
Для России значение ядерной сделки может показаться не столь критичным, поскольку у Москвы и Тегерана хватает альтернативных вариантов взаимодействия. Россия сотрудничает с Ираном в Сирии, ведет переговоры по Каспию, по вопросу создания транспортного коридора Север – Юг и так далее. Но вопрос превращения Тегерана в предсказуемого партнера не может не волновать Кремль.
Сохранение удушающих санкций неизбежно ведет к технической и институциональной деградации Ирана. В сочетании с внутриполитическими проблемами страны это чревато масштабным кризисом. Нехватка воды, перебои с электричеством, изношенная инфраструктура, проблемы в системе социальной помощи, коррупция, национальные вопросы – все это может превратить Иран в подобие Пакистана или Венесуэлы с опасной внутренней нестабильностью и потерей контроля над рядом регионов.
При таком сценарии страх Тегерана перед США и региональными противниками заметно усилится. Политическая элита Ирана может почувствовать себя загнанной в угол и ради выживания пойти на создание ядерного оружия. Атомная бомба в слабой и нестабильной стране несет несопоставимо большие риски, чем подконтрольная ядерная программа предсказуемого, пусть и своеобразного государства.
Формат на будущее
Наконец, иранская ядерная сделка важна не только сама по себе, но и как модель для возможных будущих соглашений. По сути, это испытание на практике подхода, когда США заключают договор со «страной-изгоем», а гарантией его исполнения служит многосторонний формат. И то, что США сначала вышли из сделки по внутриполитическим причинам, а теперь собираются в нее снова вернуться, только добавляет этой модели актуальности.
Действия Трампа показали, что США обладают достаточным влиянием, чтобы в одностороннем порядке заблокировать исполнение соглашения. Однако именно многосторонний формат позволил договору не развалиться. То есть модель соглашения с множеством участников предоставляет определенные гарантии, пусть и не защищает от всех эксцессов.
Кроме того, иранская ядерная сделка дает ответ на вопрос, каким в принципе может быть путь к деэскалации и снятию санкций, которые в последнее время становятся все более популярным инструментом в международных отношениях. Внутриполитические причины делают вопрос отмены санкций очень болезненным для многих правительств, особенно на Западе. Из-за этого санкционный маховик под давлением внутренней политики начинает работать вне зависимости от внешнеполитической реальности.
Иными словами, если считать санкции механизмом наказания за какие-то нарушения, то он пока работает только в одну, репрессивную сторону. А вот со способами откатить давление назад, если попавшее под санкции государство изменило свой курс, возникают большие проблемы. Сейчас санкции легко расширять и вводить снова, а отменять – очень трудно.
Иранская ядерная сделка в этом отношении создает перспективный механизм на будущее. Она служит едва ли не единственным примером, когда государство решает пойти на уступки мировому сообществу и в ответ получает снятие санкций. Если сейчас ее удастся воплотить в жизнь, то в дальнейшем этот механизм может быть востребован и другими.
Статья опубликована в рамках проекта «Диалог Россия – США: смена поколений». Взгляды, изложенные в статье, отражают личное мнение автора
