«Арабская весна» (как и иранская революция 1978—1979 гг.) оказалась неожиданной для политиков и экспертов. Ее причины — коррупция, долгое нахождение у власти престарелых авторитарных лидеров, активность молодежи, современные технологии социализации — все кажутся очевидными сегодня; тем не менее за год до начала событий их никто не предвидел.
Также незабываемо изумление многих аналитиков, которые обнаружили некий «исламский вакуум», инертность исламистов, их, если можно так выразиться, «вторичность». Европа и США на некоторое время оказались загипнотизированы революционной волной, которая, казалось, станет предтечей демократизации и других счастливых перемен. Разочарование наступило, когда обнаружились результаты революций: их плодами воспользовались силы, которые можно отнести к исламистам. Победа «ан-Нахды» на парламентских выборах в Тунисе, призывы к «шариатизации» в Ливии, ожидаемый успех «Братьев-мусульман» на выборах в Египте, успех исламистов в Йемене, похоже, отменили популярное мнение о «конце политического ислама» и бесперспективности исламского фундаментализма.
Возникает вопрос: что будет дальше? И тут я позволю себе дать волю фантазии: «прозеванное» недавнее (весеннее) мусульманское прошлое оправдывает самые рисковые сценарии.
Во-первых, революции будут продолжаться. Самая непростая ситуация в Сирии. Президент Башар Асад оказался отвергнутым даже арабским миром. Большинство считает, что он обречен и его уход лишь вопрос времени, причем самого ближайшего. О том, кто придет ему на смену, думать не принято. А надо бы. Потрясения ожидают Йемен, который фактически уже не существует как целостное государство. В середине ноября произошли волнения в Кувейте — и это уже второй в текущем году случай возмущения против власти в Персидском заливе (первый имел место в Бахрейне).
В этой связи нельзя не задуматься над судьбой саудовской монархии: ведь ее внутренний катаклизм окончательно опрокинет ситуацию в арабском и, шире, в мусульманском мире. И здесь главный вопрос — как предотвратить «саудовскую революцию». Между прочим, не надо забывать и об Ираке.
Во-вторых, вряд ли можно ожидать скорого наступления стабильности и умиротворения в странах, где оседланная исламистами революция уже победила. Новая власть, какой бы она ни была — исламской, коалиционной, — по определению не в состоянии быстро решить экономические и социальные проблемы, прежде всего молодежи, тогда как ожидания общества высоки, и успех заступивших правителей, хотя бы демонстрационный, нужен незамедлительно.
Помимо профессионализма на это требуются деньги. Внутри обсуждаемых арабских стран их не так много, в Европе и Штатах их не хватает для решения собственных проблем. Остаются богатые нефтью единоверцы, которые если и будут (да и будут ли?) финансировать исламских революционеров, то только на определенных условиях.
Если же новая власть продемонстрирует непрофессионализм и неспособность добиться внешней помощи, то разочарование в ней неизбежно. А если взамен решения проблем она начнет закручивать политические или религиозно-политические гайки, то разочарование наступит еще быстрее. И тогда может нахлынуть вторая революционная, точнее, уже контрреволюционная волна. (Очень интересно, как поделят между собой власть в Египте «Братья-мусульмане» и генералы. А если мирно поделить ее не удастся?)
В-третьих, накат второй волны, как только что отмечалось, определяется неуспешностью новой власти. Однако эта власть ассоциируется с исламистами, с долгожданным возвратом к «истинным религиозным ценностям». В случае неудачи исламистов наступит разочарование не только в их практике, но и в идеологии.
Это, в свою очередь, может привести к новым трениям: а) между сторонниками светского государства и клерикалами; б) внутри самих исламистов. Последнее обстоятельство имеет особое значение, поскольку может заявить о себе радикальное крыло исламистов, которое объяснит причины неудачи недостаточностью исламизации общества и государства и выступит с крайних позиций. Это может повлечь за собой еще одну, уже третью волну революции.
В-четвертых, одним из результатов «арабской весны», перешедшей в «исламскую осень», может стать формирование некоего интернационального блока радикалов, объединяющего исламистов Египта, Сирии, Палестины и т. д., который на какое-то время станет реальным субъектом политики. Также возможно образование руководимого Ираном шиитского радикального ядра, включающего ливанскую «Хизбаллу», сирийских алавитов, шиитов Бахрейна, Йемена.
И последнее, своего рода аппендикс, но также увлекательный. Весной 2011 г. на вопрос, как повлияют арабские революции на Центральную Азию и российский Северный Кавказ, я отвечал односложно: «Никак!». Осенью, после успеха исламистов, я изменил свое мнение на «весьма возможно, повлияют». Ведь теперь любой исламский оппозиционер может сказать: они там победили, их признали, а чем мы хуже их?
Отдаю себе отчет в некоторых упрощениях и нарочитой провокативности данного текста. Но (см. его начало) события 2011 г. в арабском мире не были предугаданы, так что и гипотезы об их дальнейшем развитии могут представляться очень неожиданными.