Столкновение интересов Москвы и Анкары в Центральной Азии отражает новую фазу борьбы за влияние в этом регионе – соперничество обостряется и обретает открытый характер. Сегодня Россия сохраняет свои позиции, а экономическое и военное присутствие России и Турции в регионе несопоставимы. Потому борьба за влияние обостряется в формате разнонаправленных интеграционных проектов, продвигаемых Москвой и Анкарой. С одной стороны – Евразийский союз, с другой – Тюркский союз. Но цивилизационные и этнокультурные основания недостаточны для интеграции в современном мире…
Россия предлагает новым независимым государствам постсоветского пространства создавать к 2015 году. Каковы основания нового интеграционного объединения, декларируемые инициаторами и сторонниками Евразийского проекта? Если отбросить второстепенные, то в качестве ключевых оснований выступают два фактора – преимущества воссоздания единых экономических, транспортных, энергетических систем и подсистем, действовавших в рамках прежнего единого народно-хозяйственного комплекса и культурно-цивилизационная общность.
Да, наличие объектов, включенных прежде в единые региональные комплексы, также как и разделение труда в плане поставок, могут способствовать интеграции, реинтеграции, но уже на новом этапе. Но, если говорить о тройке Таможенного союза и формируемого Евразийского союза в составе России, Беларуси и Казахстана, то фактор единых комплексов, систем «не играет» в случае с Казахстаном. Если и «завязана» экономика Беларуси на Россию, и в этих двух государствах частично уцелело производство, реальный сектор экономики, то о Казахстане говорить в этом плане не приходиться.
В Казахстане еще в первой половине 1990-х годов несырьевой сектор производства был почти полностью разрушен. Пик экономического кризиса пришелся на 1993-1995 годы, когда форсировано осуществлялась структурная перестройка путем «дикой приватизации». Производственные объекты несырьевого сектора сохранились лишь в Усть-Каменогорске, частично в Уральске, Павлодаре. На юге страны, в Шымкенте, Таразе, Алматы, малых моногородах станкостроительные, швейные предприятия остановили производство, оборудование было демонтировано, вывезено и продано, а производственные комплексы были перепрофилированы под склады торговых фирм, дилерских автокомпаний.
В те же годы, в Казахстане немногие сохранившиеся производства несырьевого сектора переходили на поставки комплектующих не из России, Беларуси, а из Китая, других стран т.н. дальнего зарубежья. В нефтегазовой и горнорудной промышленности Казахстана российские компании представлены слабо, преобладает западный и китайский капитал.
Кроме того, говоря о факторе прежних хозяйственных комплексов, следует учитывать, что поменялась экономическая система, характер экономических отношений. Таким образом, фактор прежних экономических связей в рамках хозяйственных комплексов, систем является дополнительным, но не определяющим условием успешности интеграции.
Второе основание Евразийского проекта – культурно-цивилизационная общность. Культурно-цивилизационная общность может содействовать успешности интеграции, но только лишь как дополнительное условие. В современном мире интеграционные объединения формируются не на основе неких прежних культурно-исторических, культурно-цивилизационных общностей, а на взаимовыгодном экономическом взаимодействии. Поэтому такие основания Евразийского проекта и Тюркского союза, как наличие некоего общего «евразийского менталитета», воспоминания о некоем «тюркском единстве» недостаточны.
Есть ряд ограничителей Евразийского проекта, обусловленные интересами политических элит, различием уровня жизни населения, различием реализуемой социальной политики.
Главный политический ограничитель – некая неопределенность конечных целей евразийской интеграции. В. Путин, А. Лукашенко и Н. Назарбаев в октябре 2011 года в газете «Известия» изложили свое видение будущего Евразийского союза. В. Путин подчеркивает, что речь не о воссоздании некоего аналога Советского союза. Тем не менее, будущий Евразийский союз трактуется Путиным как «модель мощного наднационального объединения», предполагающий тесную интеграцию «на новой ценностной, политической, экономической основе». Белорусский лидер А. Лукашенко обращает внимание на преимущества единой системы социальных гарантий, равного доступа к образованию, услугам здравоохранения, беспрепятственного трудоустройства, свободы передвижения и выбора места жительства, равного доступа к единой энергетической и транспортной системе в новом интеграционном объединении. При этом, А. Лукашенко четко оговаривает, что «на неравной основе союз единомышленников и партнеров не построить… краеугольный камень всего того, что мы собираемся построить, - суверенитет наших государств, который не отменяет даже самая тесная интеграция».
Президент Казахстана Н. Назарбаев в статье в «Известиях» не выступает за политическую интеграцию и, даже признавая роль культурных и цивилизационных факторов, предлагает «строить интеграцию, прежде всего, на основе экономического прагматизма». Казахстанский лидер отмечает, что «экономические интересы, а не абстрактные геополитические идеи и лозунги – главный двигатель интеграционных процессов». В статье подчеркивается, что будущий Евразийский союз может быть создан «на основе принципов равенства, невмешательства во внутренние дела друг друга, уважения суверенитета и неприкосновенности государственных границ».
В последующем некоторые разночтения в понимании характера, формата Евразийского союза возникали не раз. Хотя во всех документах, принимаемых в рамках интеграционного процесса, формируемое объединение именуется Евразийский экономический союз. Сокращение «Евразийский союз» вместо «Евразийский экономический союз» в СМИ и лексиконе политиков, включая представителей госструктур давало повод для разночтений, особенно среди представителей этноцентристских объединений в России, Беларуси, Казахстана. Причем, против Евразийского союза не только представители этого течения в Казахстане и Беларуси, но и в России.
Часть общества в России, Беларуси, Казахстане (в последних двух, в меньшей степени, чем в России) не против более тесной интеграции трех стран. Но политические элиты Казахстана и Беларуси не заинтересованы в политической интеграции. Кроме всего прочего, любая утрата политических рычагов принятия решений, в т.ч. создание наднациональных органов объединения означает и утрату возможности распоряжения ресурсами. В постсоветских странах «власть рождает деньги», власть и бизнес тесно переплетены.
Наряду с интересами элит, вторым ключевым ограничением не только политической, но и экономической интеграции являются «ножницы» в уровнях жизни населения трех стран, различия в социальной политике. Россия в гораздо большей степени социальное государство, чем Казахстан. Казахстан лишь декларирует себя социальным государством. Особенно остро эти различия проявились в Казахстане со вступлением в Таможенный союз. Дело даже не разнице производительности труда, конкурентоспособности бизнеса казахстанских предпринимателей в сравнении с российскими. Уровень жизни населения в Казахстане значимо ниже, чем в России. Средние заплаты, пенсии в России выше, чем в Казахстане в 1,5 раза. Покупательская способность граждан тоже в полтора раза ниже в Казахстане, чем в России. С созданием Таможенного союза ЕврАзЭС, Единого экономического пространства происходило ценовое выравнивание. У казахстанцев доходы (зарплаты, пенсии) остались прежними, а цены выросли, подтянулись к российским. Мультипликативный эффект сказался и на росте тарифов на коммунальные услуги. Отсюда рост социальной напряженности в казахстанском обществе.
Экономическая интеграция имеет много плюсов, но только при определенных условиях. В России, Беларуси и Казахстане декларируют создание Евразийского союза в 2015 году. Но, пока шансы неоднозначны, учитывая ограничители, «подводные рифы», выявившиеся в рамках Таможенного союза ЕврАзЭС, позднее ЕЭП. С учетом различий успешность интеграции в формате Евразийского союза проблематична. Экономические интересы политических элит, различия в уровне жизни населения, разные модели социальной политики являются основными ограничителями интеграции в рамках Евразийского союза.
Выдвигаемая в качестве альтернативы Евразийскому проекту идея Тюркского союза так же не имеет перспектив. Создание объединения на основе некоего прошлого «тюркского единства» несерьезно. Даже среди 4-х стран Центрально-азиатского региона с преобладающим тюрко-язычным населением (Узбекистан, Казахстан, Кыргызстан, Туркменистан) много противоречий. И говорить даже о Центрально-азиатской интеграции не приходиться. Так же, как и в случае с Евразийским союзом определяющим может быть в первую очередь экономический фактор.