Деятельность Китая в Центральной Азии привлекает внимание исследователей к ШОС. Это единственная региональная организация, созданная и возглавляемая Китаем, что лишний раз подчеркивает важность для Пекина этого региона, примыкающего к Китаю на западе. Официальные документы ШОС позволяют предполагать, что это антизападная и, в частности, антиамериканская организация…
В 2006-м Соединенные Штаты выразили желание стать страной-наблюдателем при ШОС, но получили отказ. Однако ШОС по-своему способствует непроизвольному формированию "китайской империи", обеспечивая форум, позволяющий Пекину представлять свои идеи соседям в Центральной Азии и оценивать реакцию России — своего ближайшего и главного геополитического конкурента в регионе.
ШОС сильно недостает институционального потенциала, но она постепенно превращается в самую представительную и авторитетную международную организацию в Центральной Азии и без лишнего шума расширяет свое геополитическое влияние. Недавно она пригласила Турцию к участию в качестве партнера по диалогу, и это еще одна иллюстрация трансконтинентального партнерства между Китаем и другими динамично развивающимися экономиками Азии. Но настоящим испытанием для ШОС станет решение ею для себя вопроса о масштабах ее участия в будущем Афганистана, и здесь роль Китая в Центральной Азии в наибольшей мере скажется на интересах США. Ни Китай, ни ШОС, скорее всего, не возьмут на себя ответственность за Афганистан, если после вывода американских боевых частей в 2014 году обстановка здесь обострится.
В долгосрочной перспективе самопроизвольное образование Китайской империи в Центральной Азии будет иметь геополитические последствия с точки зрения американского и вообще западного влияния в этом (по Маккиндеру - важнейшем) геополитическом регионе планеты. Если в своей китайской политике Вашингтон будет уделять внимание в основном Азиатско-Тихоокеанскому региону, он может не только упустить из виду более серьезное направление укрепления глобальной мощи Китая, но и обнаружить, что развивать отношения со странами Центральной Азии стало гораздо сложнее. Если другие государства тоже будут держаться в стороне от здешних дел, мягкий захват Китаем Центральной Азии с вытеснением Соединенных Штатов станет не только непроизвольным, но и неизбежным.
Внутри ШОС действует группа системных противоречий. Первый уровень — это конкуренция Китай — Россия. Причем эта конкуренция наблю¬дается только в Центральной Азии. По всем остальным болевым точкам на международной арене Пекин и Москва проявляют редкостное единодушие, что обусловлено конкуренцией обеих стран с Со¬единенными Штатами. Второй уровень противоречий в ШОС — это конкуренция между самими центрально-азиатскими странами, процессы дезинтеграции в регионе и метания центральноазиатских элит между различными региональными центрами силы. Еще одной серьезной проблемой в ШОС является проблема взаимоотношений с Западом.
В целом, эффективная реализация проектов ШОС зависит от политической и экономиче-ской мощи Китая. В случае если ШОС все же станет полноценной организацией, можно будет сказать, что проект Китая по доминированию в регионе реализован успешно.
После визита в июне 2013 г. президента Казахстана Н.Назарбаева в Ташкент многие исследователи заговорили о формировании "новой стратегической оси" в регионе. Эксперты считают, что Узбекистан и Казахстан при поддержке России с учетом интересов других стран региона и внешних акторов могут взять на себя ответственность за формирование региональной подсистемы международных отношений, адаптирующейся к новым угрозам и вызовам. Киргизия и Таджикистан, исходя из объективных характеристик, могут рассматриваться лишь как объекты региональной политики, они не могут быть полноправными участниками базовых региональных союзов, таких как ОДКБ или Таможенный союз, или неинституциональных, как наметившаяся ось Астана–Ташкент–Москва.
Фактически предлагается идея «Тройственного союза» – Россия, Казахстан, Узбекистан, включающего несколько линий активности. По линии Казахстан–Узбекистан, по линии ЕЭП–Узбекистан, по линии Узбекистан–Россия. Учитывая роль России и Казахстана в ОДКБ, ТС, ЕЭП, формирование геополитической оси Москва–Ташкент–Астана существенно помогло бы консолидации регионального геополитического, а затем и геоэкономического пространства. Эксперты также считают, что на новой переговорной площадке можно будет эффективнее решать вопрос водопользования в регионе.
Несмотря на «особое мнение» Узбекистана по многим вопросам регионального сотрудничества и обеспечения безопасности, Ташкент остается зависим как от Астаны, так и от Москвы. Поэтому состояние конкуренции между Узбекистаном и Казахстаном, по мнению многих наблюдателей, лишь хорошо сконструированный стереотип. Но фактически, взаимоотношения Казахстана и Узбекистана на высшем уровне напоминают сотрудничество России и США: вынужденная дружба с массой взаимных претензий.
Итак, несмотря на разноголосицу во мнениях, а порой и полярность точек зрения, некоторые выводы относительно внутриполитического развития региона и геополитического дрейфа Центральной Азии уже можно сделать. Правы те наблюдатели, которые утверждают, что Центральная Азия уже далеко не та, какой она была на момент распада Союза ССР.
Таким образом, первый вывод гласит, что регион утратил свою гомогенность (если только она существовала в реальности). На сегодня можно констатировать, что единой центральноазиатской идентичности не существует. Каждое государство региона развивается на свой манер, по собственной модели и имеет только ему присущие международные ориентиры. Парадоксально, но это стало возможным только после утраты прежней советской идентичности, которая худо-бедно скрепляла республики Средней Азии. Путь строительства национальных государств развел республики региона друг от друга.
Второй вывод заключается в том, что Россия безнадежно утрачивает свои, некогда доминирующие позиции. С этим согласны и западные, и российские (иногда с оговорками) наблюдатели. Это сложный, многофакторный и болезненный процесс, включающий в себя экономический, стратегический, социально-цивилизационный, демографический и лингвистический аспекты. Но то, что это происходит, сомнений не вызывает ни у кого. Дискуссии могут вестись лишь о масштабе остаточного влияния России и сохранении "особых" отношений с некоторыми из государств региона (Казахстан, Киргизстан) .
Третий вывод, неприятный для некоторых, ведет нас к тому, что влияние Китая как геоэкономической и геополитической силы в регионе растет и в перспективе (при сохранении имеющихся тенденций) может превратить Центральную Азию в часть "Китайской народной империи". Как на это среагируют сами государства региона и их правящие классы, а также другие внешние крупные игроки, здесь эксперты могут только гадать. Но никто из перечисленных акторов не желал бы подобного развития сценария.
Четвертый вывод касается взаимозависимости безопасности Центральной Азии и проблемы Афганистана. По этому вопросу наблюдается редкое единодушие среди западных, российских и центральноазиатских экспертов. Все в один голос утверждают, что после 2014 года уровень безопасности резко понизится вследствие ухода сил коалиции. Но, во-первых, никем не доказано, что это радикально скажется на безопасности ЦА. Во-вторых, отнюдь не доказано, что американские силы полностью покинут эту страну. В-третьих, в регионе есть силы и инструменты для обеспечения безопасности (ОДКБ, ШОС, национальные вооруженные силы центральноазиатских государств), а также возможны различные и, вероятно, достаточно эффективные коалиции с участием России, Китая, Индия или Ирана.
И наконец, последний вывод касается позиций Запада в регионе в будущем. Покидать Центральную Азию никто не хочет, но приходит осознание и в Вашингтоне, и в Брюсселе, что осуществлять свою стратегию прежними методами невозможно ввиду нехватки ресурсов и геополитического влияния. Тем не менее, эксперты, придерживающиеся трезвого подхода, призывают США учитывать интересы России и Китая, но они едины с атлантистами в том, что Соединенные Штаты и Запад в целом не могут оставить регион на милость соседей. Вызов, который стоит перед Западом, имеет сложный характер: здесь переплелись и проблемы безопасности, в первую очередь Афганистана, и т.н. нормативных ценностей (борьба за демократию и права человека). Но как справиться с этим вызовом Америке и Европе, западные специалисты ответить не могут, ограничиваясь общими призывами на фоне истекания стратегического влияния Запада.