Энергетические отношения между ЕС и Россией: «пауза» или «перемотка вперед»?

В конце недавнего саммита Россия — ЕС в Ростове-на-Дону президент Европейского совета Херман ван Ромпёй сделал весьма амбициозное заявление. Говоря о готовности Европы стать партнером в деле модернизации России, он отметил: «Нам с Россией “перезагрузка” не нужна. Мы хотим нажать кнопку “Перемотка вперед”».

Пока стороны разрабатывают более четкий план действий в рамках «Партнерства для модернизации» России, один из главных вопросов звучит так: какую роль в развитии этого партнерства может сыграть энергетическая сфера? Последние несколько лет энергетический вопрос в связи с растущей озабоченностью Европы относительно бесперебойности поставок выполнял в контексте углубления отношений между ЕС и Россией скорее функцию кнопки «Пауза». Сможет ли он теперь способствовать ускоренной «перемотке вперед» этого партнерства?

Ответ зависит от того, удастся ли России и ЕС развеять взаимные опасения в плане энергетической безопасности и расширить возможности для реализации совместных энергетических проектов с участием российских и европейских (а также других иностранных) компаний.

Оптимист, несомненно, укажет на некоторые позитивные признаки как минимум в трех областях. Во-первых, одной из приоритетных задач для российского руководства вдруг стала энергоэффективность. Недавно на сей счет был принят важный законодательный акт и созданы государственные комиссии для энергичного выполнения амбициозных задач, поставленных президентом Медведевым. Более того, энергоэффективность — это сфера, фактически не вызывающая противоречий, и сотрудничество на данным направлении считают взаимовыгодным как Россия, так и ее западные партнеры. Для Европы в особенности повышение энергоэффективности в России означает перспективу увеличения поставок углеводородов в сами страны ЕС. Для России же энергоэффективность — ключ к усилению конкурентоспособности ее экономики и катализатор развития инновационных отраслей.

Во-вторых, мы, пожалуй, не впадем в преувеличение, если отметим, что у российского руководства появляются все более веские основания для расширения участия иностранных компаний в деятельности углеводородного сектора страны. Крупнейшие, разрабатываемые еще с советских времен, газовые месторождения истощаются, а в главном центре нефтяной отрасли, Западной Сибири, наблюдается снижение добычи при возрастании эксплуатационных расходов. Центр тяжести постепенно перемещается в сторону новых месторождений, но затраты на их разработку будут огромны, и потребность в иностранных технологиях и капиталах существенно возрастает. Более того, в России добыча углеводородов уже сопряжена с большими издержками, что повышает рискованность инвестиций в эту отрасль в условиях ценовой неопределенности. Поскольку рецессия в мировой экономике лишь усугубила эту неопределенность, Россия сможет получить преимущество только в том случае, если экономические риски разделят с ней зарубежные партнеры — за счет расширения участия в деятельности российского нефтегазового сектора. Здесь есть и дополнительная выгода: повышение доли участия европейских и транснациональных корпораций в российской нефте- и газодобыче поможет развеять существующие в Европе опасения в плане энергетической безопасности.

Наконец, газовый рынок, бывший в последние годы средоточием напряженности между Россией и Европой, сегодня во многом изменился. Вполне возможно, что переговорные позиции европейцев в отношении главного внешнего поставщика «голубого топлива» — «Газпрома» — теперь усилились. В основных правилах игры на рынке произошел внезапный сдвиг: существенное сокращение спроса на газ в Европе совпало со значительным увеличением его объемов, продающихся на спотовых рынках. Адаптируясь к новой ситуации, «Газпром» уже согласился индексировать расценки за некоторые газовые поставки в соответствии со спотовыми ценами. Это большой шаг в сторону от традиционно твердой приверженности концерна заключению долгосрочных контрактов. Вероятно, в ближайшие годы позиции «Газпрома» будет ослаблять и тот факт, что он во многом привязан к европейскому рынку сбыта. Ведущиеся целое десятилетие переговоры с потенциальными покупателями трубопроводного газа в Азии пока далеки от завершения. Аналогичным образом в сфере торговли сжиженным газом «Газпром» дебютировал лишь недавно, и его конкурентные возможности в этом сегменте газового рынка какое-то время будут оставаться весьма скромными.

Тем не менее нельзя утверждать, что за топливно-энергетической отраслью уже зарезервирована роль механизма «перемотки вперед» партнерства России и ЕС. Возьмем для примера одну из наименее противоречивых сфер этого партнерства — энергоэффективность. От неэффективности российской экономики в сфере энергопотребления выигрывают многие групповые интересы, и преодолеть их сопротивление будет непросто. Это способно ограничить масштабы совместных российско-европейских проектов в данной сфере.

В том, что касается участия иностранцев в разработке российских углеводородных ресурсов, главным препятствием остается закон об ограничении зарубежных инвестиций в «стратегических» секторах экономики. По некоторым признакам, блокирующая роль этого закона не укрылась от внимания российского руководства, и премьер-министр Путин намекнул на возможность его пересмотра. Неясно, однако, будет ли российская власть придерживаться на этом направлении всеобъемлющего подхода и займется ли она укреплением прав собственности всех инвесторов. Традиционно предпочтение отдавалось импровизированным мерам, поскольку они способствуют усилению позиций российского государства по отношению к негосударственным акторам.

В то же время необходимо учитывать, что энергетическая безопасность — это не улица с односторонним движением. «Газпром», пожалуй, еще никогда не оказывался в ситуации подобной неопределенности относительно своих европейских экспортных рынков, и он может среагировать на это наращиванием усилий по приобретению европейских сбытовых и распределительных активов, чтобы сохранить свою нишу. Но подобные усилия могут натолкнуться на глухую стену, созданную Третьей директивой ЕС по газовому рынку, и решения проблемы пока не видно даже на горизонте.

Наконец, несмотря на резкое падение нефтяных цен в 2008 г., по историческим меркам они по-прежнему высоки. И здесь возникает вопрос: не сочтет ли российское руководство этот уровень цен достаточным, чтобы проводить прежнюю энергетическую политику — ту, что в прошлом усугубляла озабоченность Европы собственной энергобезопасностью?