Источник: БН.ру
Весь мир гадает, сохранится ли еврозона, а эксперты высматривают следующие «проблемные зоны» самого сильного за последние десятилетия кризиса. На каком витке кризиса мы сейчас и как живется в этих условиях российской экономике? Об этом «БН.ру» побеседовал с экс-замглавы Центробанка, директором по макроэкономическим исследованиям ГУ-ВШЭ Сергеем Алексашенко.
Есть мнение, что этот кризис – из кондратьевского цикла, меняющий парадигмы и рушащий незыблемые истины. Но мир привыкает жить в эпоху перемен. Вот и российские власти все чаще демонстрируют оптимизм и говорят о росте экономики.
– Правительство Германии одобрило законопроект о запрете необеспеченных «коротких» продаж европейских госбумаг. Объяснение – высокая волатильность на фоне опасений суверенного дефолта в еврозоне. Вы как-то говорили, что вторая волна кризиса уже была – в то время, когда Россия отдыхала на майские праздники. А как можно охарактеризовать то, что происходит сейчас?
– Германия запретила «короткие» продажи, чтобы не подливать керосина в огонь. Ситуация на финансовых рынках и без того нервная, так что правильно сделали, даже если эффекта особого не будет. Эта мера направлена против игроков, желающих «поспособствовать» падению цен на долги южноевропейских стран.
Первая волна кризиса в России была вызвана двумя причинами: упали цены на нефть и остановилось банковское и межбанковское кредитование из-за проблем в американской финансовой системе – российские банки и предприятия лишились возможности перекредитоваться.
В мае возникла реальная угроза стабильности европейских банков – крупных держателей греческих долгов. Поэтому, выделяя деньги Греции, европейские правительства (вместе с МВФ) спасали собственные банки. И мы должны сказать «спасибо» Европе за то, что она погасила потенциальную мощь второй волны кризиса.
Другое дело, что за первой и второй волнами кризиса могут прийти и третья, и четвертая… Может, побольше будут волны, может, поменьше – это как на море.
– Сможет ли российская экономика пережить еще один период мировой нестабильности или запас прочности уже кончается?
– Запас существует, но он не очень велик. В начале 2009 года цена нефти опускалась до $35 за баррель, но у России были достаточные ресурсы, чтобы смягчить последствия такого падения цен. Но одни и те же ресурсы нельзя использовать дважды, поэтому сейчас падение цены нефти даже до $50 российская экономика будет переживать очень тяжело.
– Правительство переносит срок рассмотрения бюджета на 1 октября и считает, что темпы роста экономики будут выше прогнозов. Минфин согласился при верстке бюджета-2011 ориентироваться на цену нефти в $75, а Путин говорит о возможности частичного сохранения Резервного фонда по итогам этого года. Между тем руководители промышленных предприятий по-прежнему жалуются на недостаточность финансовых ресурсов и не собираются вкладываться в производство до прояснения ситуации в экономике. Что ближе к истине – оптимизм власти или пессимизм реального сектора?
– Я не вижу большого оптимизма у властей. Скорее они делают хорошую мину при плохой игре. Сейчас прогнозируют рост ВВП в 2010 году на уровне 4%. Но простые вычисления показывают: если предположить, что весь 2010 год российская экономика продержится на уровне IV квартала 2009 года, то 2010 год будет выше 2009 на 3%. Так что позиция властей относительно роста российской экономики не сильно отличается от позиции руководителей реального сектора.
Сокращение сроков рассмотрения бюджета в Государственной Думе уже мало кого удивляет, ведь наш парламент – не место для дискуссий.
– Недавно президент Дмитрий Медведев признал, что цена нефти $140 будет для России катастрофой – уничтожатся все стимулы к развитию. А какую цену нефти Вы считаете для России: а) полезной, б) вредной, в) катастрофичной? Почему?
– Если президент искренен в своих намерениях модернизировать российскую экономику, но у него не хватает политической воли сделать это при цене $70, то, может быть, нефть по $40 ему поможет? Я бы не стал говорить о катастрофичной цене, ведь даже при стоимости нефти $20 российская экономика будет жить, пусть и трудно. Посмотрите, в 1998 году экономика выжила даже при цене $10. Более того, многие ныне успешные бизнесы начали развиваться именно в 1998–1999 годах. Тяжелые внешние условия лишь закаляют бизнес.
– Какова, по-Вашему, судьба юаня в среднесрочной перспективе? Может ли он стать региональной и даже мировой валютой?
– Роль юаня в мире будет возрастать, но не думаю, что китайцы захотят превращения его в резервную валюту в ближайшие 10 лет. Китай уже предоставляет кредиты своим торговым партнерам в юанях, но пока в этой стране нет финансовых инструментов, которые держатели юаней могли бы использовать для хранения своих активов.
– Как Вы оцениваете сегодняшнее состояние финансовой системы России?
– Состояние российской финансовой системы по своему качеству соответствует общему положению дел в экономике – и было бы странно иное. Ровно так же, как наша экономика зависит от сырья (нефти и газа), наша банковская система зависит от устойчивости государственных банков. В этом ее и плюсы, и минусы. Плюсы – государство всегда поддержит свои банки. Минусы – поддержка государством принадлежащих ему банков убивает конкуренцию, а значит, ослабляет банковскую систему.
– Насколько адекватна существующим вызовам реакция Центробанка?
– Если судить по результатам – адекватна. Но если судить по имеющимся проблемам, то не очень.