«Мягкое» лицо России

Визит Дмитрия Медведева в США проходил в приятной атмосфере и на фоне улыбок, но это совершенно не гарантирует того, что политика сближения России и США продлится долго. Кроме того, той свободной и заинтересованной в инновациях России, которую представляет Медведев, на самом деле не существует.

 Дмитрий ВолчекМария Липман, Нина Хрущева
Автор
Радио Свобода
 on 27 июня 2010 г.
Российская Федерация включила Фонд Карнеги за международный мир в список «нежелательных организаций». Если вы находитесь на территории России, пожалуйста, не размещайте публично ссылку на эту статью.

Источник: Радио Свобода

Дмитрий Медведев на минувшей неделе побывал в США, изучал опыт компаний Кремниевой долины, встречался с президентом Обамой и губернатором Шварценеггером, договорился о поставках американской курятины и "Боингов", открыл блог в "Твиттере" и съел гамбургер в скромной закусочной. Поездка по Соединенным Штатам перетекла в саммит Большой восьмерки, а сейчас в Торонто проходит саммит двадцатки.

Гости Радио Свобода: эксперт Московского Центра Карнеги Мария Липман и профессор университета New School в Нью-Йорке Нина Хрущева.

– Может быть, постоянные слушатели программы "Итоги недели" помнят, что без малого год назад, 11 июля 2009 года, мы с Марией Липман и Ниной Хрущевой обсуждали визит Барака Обамы в Москву. Тогда мы говорили о начале так называемой "перезагрузки", отмечали как признаки оттепели в российско-американских отношениях, так и многочисленные вопросы, по которым остались разногласия. Что изменилось за год?

Мария Липман: Довольно много. И Соединенные Штаты, и Россия говорят о сближении. И действительно, что касается риторики, сомнений нет, что обе страны демонстрируют стремление отношения улучшать. Если говорить о том, что реально достигнуто за последний год, то, конечно, надо говорить о подписании договора об ограничении стратегических вооружений, предстоит ратификация в парламентах двух стран, но, тем не менее, сам факт подписания – это уже вопрос не атмосферы, не риторики, не тона, а совершенно конкретный документ.

На мой взгляд, этот документ больше говорит об улучшениях в сфере российско-американских отношений, чем о проблемах безопасности; для мировой безопасности есть более серьезные угрозы, чем ядерные арсеналы России и Соединенных Штатов. Переговоры по ограничению стратегических вооружений шли сложно, сложнее, чем это даже предполагалось. Но обе страны прошли этот путь, продемонстрировали желание заключить соглашение и шли на компромиссы. Я бы, конечно, отметила недавнее соглашение по санкциям в отношении Ирана (очень долго Соединенные Штаты пытались Россию убедить присоединиться к санкциям) и сотрудничество в Афганистане, то, что американские самолеты имеют возможность летать через российскую территорию и доставлять в Афганистан грузы.

– Посол России в Вашингтоне перед визитом Дмитрия Медведева сказал: "Американцы наконец осознали свои ошибки". Так ли это? Можно ли говорить, что были некие ошибки в американской политике по отношению к России и Соединенные Штаты их осознали и "исправились"?

Нина Хрущева: Не удивляет меня заявление такое посла. К сожалению, Россия всегда ищет виноватого в политике. Но приятно знать, что американцы решили внимания на такие вещи не обращать и просто иметь дело с Россией с точки зрения своих и мировых интересов. Поездка у Дмитрия Медведева получилась очень приятная, и Дмитрий Медведев – президент, приятный во всех отношениях; по-моему, он всем нравится, и Бараку Обаме продолжает нравиться с прошлого года. Не знаю, что поездка действительно значит, потому что все, о чем говорила Маша, уже произошло. С другой стороны, в политике мнения и образы важнее, чем факторы: получилось приятно, интересно, со взглядом в будущее. Медведев сделал то, за чем его и посылали: показал мягкое лицо России.

– Все же возникает впечатление, что Дмитрий Медведев представлял в Америке какую-то вымышленную Россию, свободное общество XXI века, озабоченное исключительно высокими технологиями и инновационными проектами. Это страна, существование которой опровергают новости этих дней. Пока Дмитрий Медведев был в Кремниевой долине, прокуратура, то есть государство, потребовала посадить кураторов выставки современного искусства на три года. В Петербурге в очередной раз разогнали гей-парад. Продолжается разбирательство по делу Сергея Магнитского, который умер в тюрьме. То есть очень мало общего с западным миром XXI века, скорее аналогии с Ираном или, как выразился Сергей Брин, "Нигерией в снегах". Довольно гротескное несоответствие между воображаемым миром Медведева и действительностью. Замечают ли это несоответствие американские политики, американские эксперты, которые комментируют визит Медведева?

Мария Липман: Я думаю, что американские политики, безусловно, имеют в виду, что Медведев в России не главный, а главное лицо, принимающее решения, – это премьер-министр Путин. Я не думаю, что это укрывается от взора кого бы то ни было, будь то обозреватели, политики или российское общество в целом, которое именно такие ответы дает в опросах общественного мнения. То, что визит проходил в такой приятной атмосфере, и с таким количеством разнообразных приятных символов, и на фоне улыбок, совершенно не гарантирует того, что политика сближения продлится долго. Заметим, что это третья попытка сближения с Западом за последние 20 лет, если первой считать конец горбачевского периода, второй – самое начало путинской администрации, то, что Путин самым первым высказывал свое соболезнование Бушу после 11 сентября и так далее. Третий раз делается эта попытка. Будет ли она более перспективной и длительной, более результативной, чем предыдущие, из событий сегодняшнего дня никак не следует: все эти сближения, улыбки абсолютно обратимы.

Другое дело, что можно говорить о том – лучше было бы, чтобы у нас была антиамериканская пропаганда по телевидению и мы бы в Америке видели только врага? Конечно, лучше, когда общий тон более толерантный, более мягкий, и население России, и общественность мировая видит, что сближение теоретически возможно.

Но той России, которую представляет Медведев, не существует. Я бы указала на конкретную, символически важную вещь: саммиту в Соединенных Штатах предшествовал санкт-петербургский экономический форум. Там Медведев тоже говорил всякие замечательные слова и рисовал улучшение инвестиционного климата в России, даже объявил о некоторых поблажках налоговых для долгосрочных инвестиций, даже сократил список стратегических отраслей, в которых большие были ограничения на иностранное присутствие.

Но одновременно премьер-министр Путин, который не присутствовал на форуме в Санкт-Петербурге, подписывал договор с фирмой "Шеврон", как будто демонстрируя (он, конечно, этого не сказал, но можно так читать): вы тут разговариваете о вступлении в ВТО, вы тут говорите об инновациях, модернизации, необходимости диверсификации российской экономики и о сближении с Западом, а я тем временем укрепляю энергетическую мощь нашей страны и использую именно энергетическую составляющую для того, чтобы заключать выгодные сделки.

Почти все заявления, которые сделаны во время саммита в Соединенных Штатах, – это планы, обещания и заверения, а что на самом деле будет, мы же не знаем. Вступит ли Россия в ВТО в те сроки, о которых говорилось, выполнит ли обязательства, которые недовыполнены, или будет ограничиваться словами о том, что мы все сделали, а нас опять не приняли? Действительно ли будет отменена поправка Джексона-Вэника, которая висит над Россией бесконечно долго. Опять-таки слова говорятся, но они говорятся на уровне президентов. А, между прочим, эту поправку должен не президент отменять, а законодатель американский, чья заинтересованность именно в такой политике Обамы в отношениях с Россией совершенно не очевидна. Напротив, очень много противодействий в Соединенных Штатах. Да и в России совершенно неочевидно, что та пиар-акция, которую Медведев совершал в Соединенных Штатах, действительно соответствует долгосрочным интересам России так, как их понимают главные лица, принимающие решения.

– Нина Львовна, публицисты уже несколько раз сравнили путешествие Дмитрия Медведева со знаменитой поездкой вашего прадедушки Никиты Сергеевича Хрущева в Соединенные Штаты. На ваш взгляд, есть что-то общее?

Нина Хрущева: Думаю, что если есть общее, если кто-то это видит, то жалко, потому что тогда был все-таки 1959 год, а мы сейчас в 2010 году. Я хочу процитировать Никиту Сергеевича Хрущева: когда в 1968 году советские танки вошли в Чехословакию, он был уже на пенсии, и мы знаем, что его приказ был в 1956 году ввести танки в Венгрию. Он сказал: "Неужели за 10 лет ничего лучшего мы не придумали?" Если сравнения есть, то они примерно такого порядка: 20 лет уже нет Советского Союза, а об Америке и России, которые объявили себя партнерами, мы по-прежнему рассуждаем в тех самых "холодновойновых" категориях. Так что если есть сходство, то это очень жалко. Я совершенно согласна, что главная проблема – что Россия должна наконец-то свои обещания когда-то выполнить. То есть проблема всех хороших и плохих отношений в том, что Россия все время обещает, что она кем-то станет, а в конце концов это никогда не происходит.

Оригинал интервью

Фонд Карнеги за Международный Мир как организация не выступает с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды автора, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.