В 2014 году, когда Россия аннексировала Крым, завершился целый этап в развитии европейской политики безопасности — этап, начало которому было положено после окончания холодной войны. Действия России развеяли последние иллюзии — стало очевидно, что концепция единой и свободной Европы, чьи страны живут в мире друг с другом и соседями, не может служить основой европейской безопасности. Крушение сложившейся после холодной войны модели, основанной на предположении, что Россия со временем превратится в самую восточную опору системы европейской безопасности, поставило вопрос о необходимости полного пересмотра подхода НАТО и ЕС к отношениям с Москвой, превратившимся в конфронтацию.
У этого сдвига есть важные последствия, и главное — пришло понимание, что НАТО необходима новая доктрина в отношении России. За четверть века, прошедшую с окончания холодной войны, оборонительные силы и средства альянса и его потенциал сдерживания на европейском театре по большей части атрофировались, и их придется выстраивать заново. Россия вдруг снова стала угрозой для НАТО и его партнеров — а за последние десятилетия альянс от этого отвык.
Однако за те три года, которые прошли после аннексии Крыма, не только вернулась российская угроза и обнаружились слабые места оборонительной системы НАТО — стало очевидно, что и у самой России не все так гладко и с ее потенциалом, и с ее позициями на европейском континенте. Россия считает, что существует некая сфера ее «привилегированных интересов» — и проходит она по периметру ее границ. Она дважды прибегала на этом пространстве к военной силе — в Грузии и на Украине. Несомненно, в том, что касается проекции могущества и влияния в этом регионе, у России есть ряд явных преимуществ. Однако она не настолько, как многие предполагают, уверенно и полно контролирует гигантское пространство, которое ее руководство пренебрежительно называет «ближним зарубежьем». На самом деле поведение некоторых стран на периферии России говорит о том, что она не может рассчитывать на них как на союзников. Похоже, приписываемая императору Александру III фраза «у России есть только два верных союзника — армия и флот» все так же актуальна, как и полтора столетия назад.
Наверное, ни у одной из стран бывшего СССР нет настолько неоднозначных отношений с Москвой, как у Белоруссии. Ее долгое время считали самым верным союзником Кремля из всех постсоветских государств, однако на деле именно с Минском у российского руководства, пожалуй, больше всего проблем. Скорее всего, в новую эпоху, которая началась с событий 2014 года, Белоруссия так и останется для России трудным и непредсказуемым партнером, на которого не стоит полагаться в кризисной ситуации, но и обойтись без которого она тоже не может.
Общее наследие
Кажется, что отношения Минска и Москвы прочны как скала: Россия и Белоруссия связаны исторически, да и похожи. Два соседа с 1996 года существовали в рамках двустороннего Сообщества, а в 1999 году подписали официальное соглашение о создании Союзного государства. Белоруссия также входит в Евразийский экономический союз (ЕАЭС), который создан по инициативе России и который Москва считает основным инструментом собирания государств бывшего СССР в свою сферу влияния.
По своему внутреннему устройству Белоруссия похожа на Россию. В обеих странах у власти уже давно находятся лидеры, которые доминируют на внутриполитической арене и не терпят оппозиции, а политическая система во многом зависит от личности главы государства. И в России, и в Белоруссии сложились авторитарные режимы, и это в обозримом будущем вряд ли изменится. В экономике двух стран преобладают принадлежащие государству или контролируемые государством предприятия (госпредприятия).
Сходство и тесные связи между двумя соседями обусловлены историей и наследием советской эпохи. Республика Беларусь, у которой не было собственной государственности в новое и новейшее время и которая находилась под властью более могущественных соседей, — наследница Белорусской ССР, чьи границы сформировались в результате перекройки Восточной Европы после Второй мировой войны.
Белорусское направление, благодаря стратегическому расположению этих земель между Европой и Россией, было одним из основных для гитлеровского вторжения в СССР в 1941 году, так же как и более чем за сто лет до этого — для нашествия Наполеона. Бои на территории республики были одними из самых кровопролитных за всю Вторую мировую; освободить ее удалось лишь в 1944 году. Оборона Брестской крепости в 1941 году — до сих пор одна из самых славных страниц Великой Отечественной войны в советской и постсоветской историографии и литературе. За годы войны республика понесла тяжелейшие людские потери. В Белоруссии, как и в России, война с нацистской Германией и победа над ней по-прежнему воспринимаются как важнейшее событие XX века. В обеих странах годовщина этой победы — 9 мая — считается одним из самых важных государственных праздников.
Белоруссия много выиграла от послевоенного восстановления СССР: Москва вложила громадные ресурсы, чтобы отстроить заново разрушенные города республики, и превратила ее в один из главных центров тяжелой промышленности страны1. К началу 1980-х Белоруссия стала одной из самых благополучных союзных республик. Возможно, из-за сравнительно привилегированного положения в СССР, памяти о Великой Отечественной войне и масштабной идеологической обработки в Белоруссии во время перестройки не возникло массового народного движения за реформы и независимость. Республика сильно пострадала от аварии на Чернобыльской АЭС в соседней Украине в 1986 году, но, в отличие от последней, в Белорусской ССР эта катастрофа не стала толчком к политическому ренессансу. На референдуме в марте 1991 года более 80 % жителей Белоруссии выступили за то, чтобы сохранить СССР и чтобы республика из него не выходила.
8 декабря 1991 года Белоруссия вместе с Россией и Украиной приняла решение о роспуске СССР и создании Содружества независимых государств со штаб-квартирой в Минске. Однако возможностей для быстрых перемен в получившей независимость республике не было: в политике здесь по-прежнему господствовала консервативная советская номенклатура, не желавшая проводить экономические и политические реформы. Экономика страны, и особенно ее основа — тяжелая промышленность, была ориентирована в основном на советский рынок, который развалился вместе с распадом СССР и тяжелейшим кризисом, поразившим экономику Советского Союза, а затем и России. Реализовать экономические реформы в Белоруссии было бы крайне трудно, и они сопровождались бы весьма тяжелыми социальными последствиями. Мало кто из политических лидеров — а то и вовсе никто — был готов осознанно идти на такой риск. И это остается одной из главных проблем белорусской экономики даже сейчас, четверть века спустя.
В условиях, когда реформы не проводились и экономические перспективы были весьма неопределенными, выборы 1994 года на незадолго до этого созданный пост президента вынесли на вершину политической системы практически не известного никому человека — мелкого чиновника советской эпохи по имени Александр Лукашенко. С тех пор он возглавляет страну, определяя ее политическое и экономическое развитие.
Долгий и тяжелый путь
Столь длительное пребывание Лукашенко на посту главы государства опровергает как обычную логику, так и прогнозы его многочисленных критиков. С самого начала своего первого президентского срока он публично заявлял о необходимости восстановить тесные связи с Москвой. Он выступал за валютный союз с Россией и даже объединение двух стран. В экономической политике Лукашенко отверг идеи Вашингтонского консенсуса и сохранил государственный контроль над командными высотами народного хозяйства Белоруссии. Одновременно он стал укреплять роль президента во внутренней политике и искоренять демократические достижения предыдущего десятилетия.
Все это, очевидно, находило отклик у населения страны, которое в большинстве своем стояло на консервативных позициях. Хаос первых лет независимости породил в Белоруссии серьезную ностальгию по сравнительному благосостоянию и стабильности советских времен. На референдуме в 1995 году граждане проголосовали за то, чтобы дать президенту право распускать парламент, вернуть флаг Белорусской ССР, поддержать идею экономической интеграции с Россией, и за статус русского языка как государственного наравне с белорусским. Даже в самом начале постсоветского переходного периода с его бесчисленными политическими и экономическими трудностями вряд ли можно было добиться подобных результатов в какой-либо другой республике бывшего СССР.
С тех пор история Белоруссии — это история государства, которое называют «застывшим во времени», «последней диктатурой Европы» и «музеем советского периода». Многие основополагающие свободы там урезаются. Активистов оппозиции отправляют за решетку или вынуждают эмигрировать, а некоторые из них бесследно исчезают; гражданское общество находится под постоянным мощным давлением, и сфера его деятельности очень сузилась. Лукашенко неоднократно переизбирался на президентский пост, но выборы ни разу не были свободными и честными. В рейтинге Freedom House Белоруссия названа страной с «консолидированным авторитарным режимом». По уровню демократии в 2016 году она получила 6,61 балла по семибалльной шкале, где 7 баллов обозначают абсолютную диктатуру. Белоруссия более авторитарное государство, чем Россия, хотя и ненамного (у последней 6,57 балла).
Страну часто называют реликтом советской эпохи, «последним анклавом нерыночной экономики» и «наименее реформированной посткоммунистической экономикой» в Европе. Но за этими нелестными оценками скрывается экономика, развивавшаяся последние 25 лет более успешно, чем можно было бы ожидать. Большую часть этого периода в народном хозяйстве Белоруссии наблюдался рост, и порой его показатели были довольно впечатляющими, достигая двузначных цифр. Как это ни парадоксально, именно отсутствие реформ вместе с базой, заложенной в советские времена, позволили Белоруссии пережить первые постсоветские годы. Экономике Белоруссии очень помогли инвестиции советской эпохи и современное — по меркам того времени — промышленное оборудование, которое Лукашенко и его администрации старались поддерживать и благодаря которому Белоруссия могла успешно конкурировать с другими государствами бывшего СССР.
В последние годы преимущество экономики Белоруссии основывается на другом факторе, тоже связанном с отсутствием реформ, — на тесных экономических связях с Россией. Лукашенко умело строит отношения с Москвой; в результате она стала главным источником жизненно необходимых белорусской экономике субсидий. Эти субсидии уже много лет предоставляются в форме чрезвычайно льготных цен на поставляемые Россией нефть и газ, которые Белоруссия затем реэкспортирует в Европу по куда более высоким ценам. К примеру, в 2015 году 26 % белорусского экспорта составляли продукты нефтепереработки, хотя своей нефти у страны нет. При этом почти 20 % импорта Белоруссии приходится на долю сырой нефти и еще почти 10 % — на долю попутного нефтяного газа.
По некоторым оценкам, за 2005–2015 годы общий объем этих субсидий составил примерно $100 млрд, а временами достигал четверти ВВП Белоруссии. Естественно, при столь сильной зависимости от Москвы белорусская экономическая ситуация тесно связана с российской, а значит, Белоруссия испытывает те же колебания.
Впрочем, экономику Белоруссии нельзя назвать совсем нереформированным «динозавром» советской эпохи. По оценкам, от 20 до 30 % ВВП страны приходится на долю частного сектора. В каком-то смысле Минск и здесь — парадоксальным образом — извлек выгоду из результатов промышленной политики СССР. Одним из важных элементов частного сектора в Белоруссии является отрасль информационных технологий (ИТ), построенная на научно-технической базе машиностроительной промышленности, созданной в советский период. Как это ни удивительно для авторитарного режима, стремящегося сохранить контроль над командными высотами экономики, правительство Белоруссии не только терпимо относится к частному ИТ-сектору, но и явно поощряет его развитие.
В целом показатели белорусской экономики в течение двадцати пяти лет независимости по большей части превосходили ожидания. При примерно одинаковом стартовом уровне для всех постсоветских республик в начале девяностых к 2015 году ВВП на душу населения в Белоруссии (более $16 000 в пересчете по паритету покупательной способности (ППС)) был на треть ниже, чем в России (примерно $24 000), но в два с лишним раза выше, чем на Украине (около $7800). Есть основания утверждать, что экономическая ситуация — одна из причин того, что в Белоруссии вот уже четверть века держится довольно высокий уровень внутриполитической стабильности.
Стабильная (по большей части) ситуация
Политической стабильностью Белоруссия, возможно, обязана не только сравнительно благополучному экономическому положению, но и негативным примерам потрясений в соседних странах и жесткому контролю властей над политической жизнью. В первые годы после распада СССР консервативные настроения в Белоруссии, отразившиеся в результатах референдума 1995 года, только усиливались из-за бурных событий в соседней России — неимоверных трудностей, сопровождавших демократические и экономические реформы, вооруженного противостояния в Москве в октябре 1993 года и начала войны на Северном Кавказе для восстановления контроля федерального Центра над сепаратистской Чеченской Республикой. На этом фоне «твердая рука» Лукашенко, должно быть, воспринималась населением как позитивный фактор, обещавший стабильность и определенную экономическую защищенность.
Политическую стабильность в Белоруссии также обеспечивает запугивание и подавление политической оппозиции, в том числе и жесткими методами. В стране несколько раз возникали серьезные волнения — особенно после президентских выборов 2010 года, когда тысячи людей вышли на улицы Минска, протестуя против переизбрания Лукашенко и многочисленных нарушений, допущенных в ходе голосования. Еще одна крупная волна манифестаций прокатилась по стране в 2017 году, на сей раз она была вызвана ухудшением экономической ситуации. Люди вновь вышли на улицы — в знак протеста против принятого властями закона о «налоге на тунеядство», который большинство населения сочло несправедливым. Однако власти предприняли шаги, которые заткнули рот критикам и не дали возникнуть организованному политическому оппозиционному движению, так что в итоге акции были эффективно локализованы лояльными Лукашенко правоохранительными органами и не создали серьезной угрозы его власти.
Систематически подавляя немногочисленную оппозицию в стране, белорусские власти оставляют некоторое количество важных «предохранительных клапанов», которые позволяют «выпустить пар» народного недовольства. Так, границы Белоруссии открыты: каждый гражданин, который хочет выехать за границу или эмигрировать, может сделать это без всяких помех. У жителей Белоруссии есть доступ к интернету без — или почти без — каких-либо заметных ограничений. Для государства, которое называют последней диктатурой Европы, степень свободы интернет-СМИ на удивление высока. Кроме того, в стране сохранились элементы гражданского общества — в научных и экспертных кругах, организациях частного сектора, — которые, несомненно, действуют очень осмотрительно и законопослушно и тем не менее проводят дискуссии, как правило невозможные в странах с диктаторским режимом.
Население Белоруссии, судя по всему, довольно таким положением дел или как минимум принимает его. Хотя данные социологических исследований в Белоруссии нельзя считать абсолютно достоверными, результаты опросов, которым в целом можно доверять, показывают, что нет серьезных угроз власти Лукашенко, пусть даже рейтинги его поддержки снижаются, когда экономические трудности в стране нарастают. Одна из причин — отсутствие альтернативы Лукашенко из-за консолидированного характера режима и эффективного подавления оппозиции.
Белорусы выступают за хорошие отношения с Россией и видят в ней наиболее вероятного партнера для решения экономических проблем своей страны, но в то же время хотят, чтобы Москва не вмешивалась в их внутренние дела. Тем не менее они, судя по всему, предпочитают более близкие отношения с Россией, чем с Европой.
То, что белорусское общество в целом согласно со сложившимся положением дел и не хочет ничего менять, может означать, что в политическом и экономическом развитии страны люди предпочитают стабильность. Однако Белоруссия в своем внутреннем развитии достигла того этапа, когда обеспечивать эту стабильность, скорее всего, будет все труднее — даже такому опытному политику, как Лукашенко.
Медвежьи объятия как политика безопасности
При Лукашенко стабильность стала одной из главных черт и внешней политики Белоруссии. Его благожелательное отношение к России, отказ следовать советам Запада и отвечать на его призывы провести экономические и политические реформы давно уже выросли в одновекторный внешнеполитический курс: единственная цель — поддерживать беспрецедентно близкие отношения с Россией. Этот курс, в свою очередь, стал одной из главных опор политического долголетия Лукашенко, поскольку помогает постоянно получать от России субсидии и поддерживать стабильность в Белоруссии.
Из-за сложных отношений с Европой и Соединенными Штатами Белоруссия, в отличие от некоторых других постсоветских государств, никогда не помышляла о вступлении в НАТО или ЕС. Первые двадцать пять лет независимости она в основном проводила политику тесной интеграции с Россией в военных вопросах. Некоторые критики даже называют белорусские вооруженные силы частью российской армии2. Здесь также сохраняются традиции советской эпохи: многие белорусские офицеры проходили обучение в России, а вооруженные силы двух стран регулярно проводят совместные маневры, — несомненно, в российских оборонных планах для европейского театра боевых действий Белоруссии отведена значительная роль.
Все это, однако, не означает, что Лукашенко не позволяет себе противоречить Москве. Он не раз делал это в вопросах торговли и даже в буквальном смысле прибегал к захвату заложника, чтобы добиться уступок или по крайней мере создать впечатление, что он готов отстаивать интересы своей страны перед лицом России3. Вряд ли какой-либо другой лидер постсоветского государства осмелился бы взять в заложники крупного российского бизнесмена с обширными связями в политических кругах и удерживать его, требуя «выкупа» от Кремля. Лукашенко сумел занять положение политика, уникально близкого к России, чем неоднократно пользовался — и, судя по всему, всякий раз выходил сухим из воды. Если не за рубежом, то по крайней мере в своей стране ему удалось создать себе образ лидера, который не зависит от Москвы и говорит на равных с любым хозяином Кремля.
В некоторых внешнеполитических вопросах Лукашенко также уклоняется от линии, проложенной Россией. Так, после российско-грузинской войны 2008 года он отказался признать независимость Абхазии и Южной Осетии, несмотря на то что Москва явно хотела, чтобы он это сделал. Аннексию Россией Крыма он тоже подверг критике, назвав ее «плохим прецедентом», не признал присоединение официально и лишь констатировал, что полуостров теперь «де-факто» находится в составе России4.
Таким образом, все годы, которые Лукашенко находится у власти, он, судя по всему, умело использует желание Москвы выглядеть великой державой, за которой следуют другие государства. Заключив Россию в медвежьи объятия и утвердившись в качестве ее самого лояльного партнера, он одновременно приобрел и некоторые рычаги давления на Москву — она стала зависеть от него как от приверженца, на которого всегда можно рассчитывать. Ведь на кого еще она может положиться — если не на Лукашенко?
На распутье
Несмотря на некоторые значимые достижения в народном хозяйстве, внутренней и внешней политике, перспективы Белоруссии выглядят довольно тускло. Из-за падения цен на нефть и осложнений отношений с Россией белорусская экономика скатилась в рецессию. Главная из стоящих перед Минском проблем связана с судьбой крупных госпредприятий, составляющих «становой хребет» народного хозяйства страны. За счет масштабных денежных субсидий белорусского правительства (по сути финансировавшихся Россией) эти предприятия обеспечивают миллионам граждан Белоруссии занятость, экономическую защищенность и политическую стабильность. Их долго откладываемая приватизация — необходимое условие для возобновления экономического роста в Белоруссии и преодоления зависимости от российских субсидий.
Но приватизация станет не просто шагом к более рациональной организации экономики и росту. Для властей она будет означать отказ от контроля над командными высотами экономики. Более того, подобный акт неизбежно обернется тяжелыми социальными последствиями — тысячи рабочих госпредприятий лишатся гарантированной занятости и дохода. Для страны и режима, которые столь мало изменились за последнюю четверть века и которые цепляются, из страха перед возможными потрясениями, за статус-кво, пока это еще возможно, такая перспектива выглядит поистине ужасающей.
Тревога усиливается и от того, что приватизация чревата угрозой подрыва суверенитета и независимости Белоруссии, крахом столь тщательно выстроенных отношений с Россией. Приватизированные белорусские предприятия, скорее всего, скупят российские компании, многие из которых контролируются государством и не осмелятся пренебречь указаниями Кремля. Вряд ли Минск — по ряду политических, геополитических и коммерческих причин — будет способен привлечь покупателей из Европы и США, которые могли бы составить конкуренцию российскому бизнесу.
О политических и социально-экономических вызовах, связанных с приватизацией белорусских госпредприятий, известно уже давно. Но время идет, и они становятся все более трудными. Крушение сложившегося после холодной войны европейского порядка в Европе, вызванное аннексией Россией Крыма и началом необъявленной войны против Украины, только усугубляет эти проблемы.
Белоруссия после 2014 года: стратегия диверсификации
Последствия событий 2014 года сильно повлияли на Белоруссию и ее отношения с Россией. Экономическая, политическая и геополитическая обстановка для Белоруссии сильно осложнилась, и ее властям стало намного труднее решать задачи, связанные с руководством внутренней и внешней политикой страны.
Некоторые шаги России — аннексия Крыма, война на Востоке Украины, выкручивание рук Еревану, чтобы не допустить подписания Арменией Соглашения об ассоциации с ЕС, и эскалация напряженности на всей линии соприкосновения России и НАТО — недвусмысленно дали понять ее соседям, что Москва намерена обеспечить себе гегемонию в соседних регионах и не дать странам-сателлитам покинуть российскую орбиту, для чего при необходимости готова прибегнуть к силовым методам. Своими действиями Россия дала еще один сигнал: ее планы по реализации интеграционной схемы, созданию ЕАЭС, достаточно серьезны — и она намерена стать главным центром принятия решений в рамках этой организации.
Более того, в результате сильного падения цен на нефть и западных санкций сама Россия оказалась в стесненных обстоятельствах, что, скорее всего, умерит ее щедрость по отношению к соседям. Из-за того что ресурсов у Москвы стало меньше, она, вероятно, будет требовать в обмен на экономическую помощь более значительных политических уступок от государств-сателлитов.
Белоруссия ощутила на себе воздействие этих факторов, пожалуй, сильнее, чем другие соседи России — из-за беспрецедентной зависимости от Москвы. С одной стороны, Россия сократила поставки нефти, якобы для того, чтобы вынудить Минск выплатить прежние долги за газ, а с другой — из-за снижения мировых цен на нефть прибыль Белоруссии от реэкспорта топлива сократилась еще больше5. Возникший в результате спор урегулировали лично Владимир Путин и Александр Лукашенко, как утверждалось — на основе «взаимных уступок», но этот эпизод продемонстрировал, в каком сложном положении оказался белорусский лидер. В этой связи возникает вопрос: сможет ли он и дальше занимать настолько гибкую позицию в отношении России?
Лукашенко попытался диверсифицировать внешнеполитические варианты, которые есть у Белоруссии. О том, что президент стремится скорректировать курс своей одновекторной внешней политики, нагляднее всего свидетельствуют его попытки наладить диалог с Западом после кризиса на Украине в 2014 году.
Лукашенко предпринял ряд осторожных шагов: показал, что он готов возобновить сотрудничество с ЕС и США и пойти на уступки, чтобы санкционный режим, введенный против него за авторитарные методы, был отменен. В частности, были помилованы и освобождены шесть политических заключенных, ослаблены ограничения на деятельность белорусской политической оппозиции и двух оппозиционных газет; кроме того, власти допустили избрание в парламент двух кандидатов от оппозиции6. Вдобавок правительство Белоруссии ввело безвизовый режим для граждан многих стран, включая государства — участников ЕС и США, — он распространяется на краткосрочные поездки. В начале 2015 года Лукашенко выступил в роли хозяина встречи в Минске лидеров Франции, Германии, России и Украины, целью которой был договор о прекращении боевых действий в Донбассе. Эта встреча стала для президента Белоруссии поводом для диалога с главами ведущих европейских держав и возможностью повысить собственную значимость и значимость своей страны на международной арене. Сигналом о том, что Запад готов позитивно отреагировать на попытки Лукашенко корректировать свой курс, стала серия визитов официальных представителей Соединенных Штатов и Евросоюза.
После украинского кризиса стало уже совершенно очевидно, что перед Лукашенко стоит непростая дилемма. Чтобы избежать собственного серьезного кризиса, Белоруссии необходимы внутренние реформы. Однако такие реформы сопряжены с целым рядом рисков, в частности тяжелыми социально-экономическими последствиями и политическими волнениями, которые могут создать угрозу стабильности режима и спровоцировать вмешательство России. Успех реформ невозможен без помощи Запада и также чреват риском вмешательства России с целью сохранить Белоруссию в своей орбите и не допустить «дрейфа» Минска в западном направлении.
Однако и альтернативный вариант — отказ от реформ — весьма опасен для Белоруссии. Это приведет к усугублению экономических трудностей, росту напряженности в обществе и увеличит вероятность дестабилизации политической обстановки. Такое развитие событий тоже может спровоцировать российское вмешательство или вынудить власти Белоруссии обратиться к Москве за финансовой помощью, что еще больше увеличит зависимость страны от соседней державы, подорвет ее самостоятельность и суверенитет.
Пока что Лукашенко предпочитает дистанцироваться от России — иногда он даже демонстрирует открытое неповиновение Москве. В частности, он неоднократно отвергал просьбы российской стороны создать авиабазу на территории Белоруссии7. Кроме того, он подверг резкой критике решение Москвы ввести пограничный контроль на границе с Белоруссией в ответ на разрешение въезжать без визы на территорию Белоруссии для краткосрочного пребывания гражданам целого ряда государств. Во время вышеупомянутого нефтегазового спора Лукашенко обвинял Россию в неподобающем давлении на Минск, утверждая, что Москва берет Белоруссию «за горло».
Наиболее важным из шагов, предпринятых Лукашенко, чтобы дистанцироваться от России, пожалуй, можно считать введение в 2016 году новой военной доктрины страны. Как и можно было ожидать, в этом документе подчеркивается сугубо оборонительный характер военной политики Белоруссии. Главной задачей там названа защита страны от военных угроз, среди которых обозначены и открытая внешняя агрессия, и иные формы покушения на независимость и суверенитет, территориальную целостность и конституционный строй государства. Как сообщается, задача новой доктрины — защитить Белоруссию от гибридных угроз, пусть даже конкретно эти угрозы в ней и не упоминаются. Утверждается, что в рамках повседневной подготовки и учений белорусских вооруженных сил уже идет отработка способов борьбы с гибридными угрозами. Текст доктрины, судя по всему, косвенно (но вполне прозрачно) дает понять, что серьезная угроза безопасности, суверенитету и территориальной целостности Белоруссии исходит не только от НАТО, но и от России. Белорусские авторы также отмечают, что согласно новым документам Минск в целях укрепления безопасности в регионе будет стремиться поддерживать связи с НАТО и ЕС и увеличивать прозрачность.
Вместе все эти изменения свидетельствуют о начале нового этапа в российско-белорусских отношениях. Кремль и раньше никогда не считал свои отношения с Минском само собой разумеющимися: Белоруссия всегда была для России непростым союзником, требовавшим особого обращения со стороны высшего руководства. Но после 2014 года Белоруссия, похоже, стала еще более ненадежным сателлитом: она осторожно, но целенаправленно движется к многовекторной внешней политике, диверсифицируя международное сотрудничество и отходя от принципа почти исключительной опоры на Москву.
Что дальше?
Отношения России и Белоруссии, несмотря на их особый характер и историческую близость двух стран, всегда были неровными — Москва не была в них уверена и тратила немало политического и финансового капитала на их поддержку. За последние несколько лет, после разрыва отношений между Востоком и Западом из-за российской агрессии против Украины, многочисленные и серьезные разногласия Москвы и Минска вышли на поверхность, а во внутренней и внешней политике Белоруссии наметилось несколько важных новых тенденций. Благодаря этому начавшемуся расхождению Москвы и Минска впервые стало очевидно, что то, что происходит в Белоруссии даже при таком президенте, как Лукашенко, нельзя описать, просто приклеив Белоруссии ярлык последней диктатуры Европы. Внутреннее устройство страны не поддается упрощенному определению: ее общественный и экономический ландшафт более многообразен, чем можно судить по этому ярлыку.
Из-за политических, экономических и социальных особенностей Белоруссии маловероятно, что ее внутреннее устройство быстро изменится. Более того, такое изменение даже нежелательно, поскольку чревато серьезными внутриполитическими проблемами и может спровоцировать вмешательство России — а подобное развитие событий обернется тяжелыми последствиями для всех.
Как бы то ни было, непростые отношения России и Белоруссии интересуют и другие страны. В результате крушения сложившейся после холодной войны системы безопасности и роста напряженности между Западом и Востоком Белоруссия стала для Европы критически важной территорией, буфером между Россией и НАТО. Из-за своего географического положения Белоруссия может сыграть ключевую роль в возможных операциях России против НАТО, направленных на то, чтобы разорвать и блокировать единственный сухопутный мост между прибалтийскими государствами и другими странами альянса.
В случае конфликта между Россией и НАТО Белоруссия неизбежно окажется в центре событий — из-за эскалации напряженности и действий противоборствующих сторон по мобилизации и перегруппировке вооруженных сил. С точки зрения НАТО сухопутный «коридор» между Прибалтикой и другими членами Организации — одно из самых слабых мест в системе обороны альянса.
Точно так же и с российской точки зрения Белоруссия имеет важнейшее значение для любых операций против прибалтийских государств.
Но могут ли российские военные стратеги по-прежнему рассчитывать, что Белоруссия будет надежным союзником и партнером, готовым сотрудничать с Москвой в такой военной операции? Некоторые действия белорусских властей, особенно после 2014 года, говорят о том, что российскому командованию не стоит полагаться на такое сотрудничество как на само собой разумеющееся. Судя по информации о новой военной доктрине, просочившейся в белорусские и зарубежные СМИ, страна вряд ли будет участвовать в какой-либо операции России против НАТО.
В любом случае, если напряженность между Россией и Западом перерастет в открытую военную конфронтацию, последствия для Минска будут катастрофическими. Ни одна страна Европы не пострадала больше Белоруссии от прошлых войн на континенте — и ни одна не потеряет больше в этом гипотетическом конфликте.
Получается, что единственный логичный вариант для белорусского руководства в условиях, когда конфронтация между Востоком и Западом возобновилась, — создавать неуверенность у обеих сторон и прокладывать тщательно выверенный курс между двумя оппонентами. Любое отклонение от этого курса в ту или иную сторону чревато для Белоруссии серьезными рисками.
Что же касается США и ЕС, то, судя по опыту, полученному после 2014 года, прежняя политика изоляции Белоруссии и применения санкций, чтобы наказать Минск и подтолкнуть его к созданию более открытой и инклюзивной внутриполитической системы, как минимум оказалась неэффективной, а как максимум попросту утратила целесообразность. Вашингтон и Брюссель вводят в действие новую политическую концепцию с акцентом на сотрудничество при одновременной стимуляции внутренних изменений — этот курс, по сравнению с прежним, выглядит куда более многообещающим и реалистичным.
Это означает, что США и их союзники должны адекватно реагировать на недавние шаги Минска навстречу Западу. Необходимо понимать, что у Белоруссии и России глубокие и необычайно важные связи — и эти связи сохранятся в будущем. Нужно учитывать, что любые перемены в Белоруссии — если они начнутся — будут медленными, постепенными и могут поначалу, а то и дольше, сопровождаться временными откатами назад. Вашингтон и его партнеры должны понять, что белорусское общество отличается сложной внутренней динамикой и что неоднозначность внешней политики Минска и его политики безопасности может послужить интересам США и их союзников. Западным странам необходимо наладить сбалансированное двустороннее и многостороннее сотрудничество с Белоруссией, причем основано это сотрудничество должно быть на «спросе», а не на «предложении» — исходя из предпосылки, что Минск лучше понимает, как ему дозировать свое взаимодействие с Западом и какую цену он готов заплатить за это в отношениях с Москвой. Лучшего варианта у Запада нет, и, возможно, действуя по принципу «тише едешь, дальше будешь», удастся не проиграть эту гонку.
Данный материал основан на работе, поддержка которой осуществлялась Министерством иностранных дел Норвегии.
Юджин Румер — в прошлом сотрудник Национального разведывательного совета США, специализировался по России и Евразии. В настоящее время — старший научный сотрудник Фонда Карнеги за Международный Мир и директор его Российско-Евразийской программы.
Богдан Белей — бывший младший научный сотрудник (стипендиат программы Джеймса Гайтера) Российско-Евразийской программы Фонда Карнеги.
Примечания
1 Marples D. R. Belarus: From Soviet Rule to Nuclear Catastrophe. — L.: Palgrave Macmillan, 1996.
2 В качестве еще одного источника см.: Marin A. Trading Off Sovereignty: The Outcome of Belarus’s Integration With Russia in the Security and Defence Field. — Center for Eastern Studies (OSW). — 2013, April 29 // https://www.osw.waw.pl/en/publikacje/osw-commentary/2013-04-29/trading-sovereignty-outcome-belaruss-integration-russia
3 См. также: Rogan A. Minsk V. Moscow — Another Trade War. — Russia Supply Chain // http://www.russiasupplychain.com/minsk-v-moscow-another-trade-war/; Fertilizer Feud Nears End as ‘Potash Hostage’ Back to Russia. — RT. — 2013, November 22 // https://www.rt.com/business/uralkali-baumgertner-extradite-russia-120/
4 В качестве еще одного источника см.: Smok V. Belarus Refuses to Support Russia’s Invasion of Ukraine. — Belarus Digest. — 2014, March 6 // http://belarusdigest.com/story/belarus-refuses-support-russias-invasion-ukraine-17082
5 См. также: Kremlin to Avoid Full-Scale Oil and Gas War With Minsk. — Belarus in Focus. — 2016, July 25 // https://belarusinfocus.info/international-relations/kremlin-avoid-full-scale-oil-and-gas-war-minsk; Обиды накопились, градус напряжения вырос. Что обсудят в понедельник Путин и Лукашенко. — TYT.BY. — 3 апреля 2017 года // https://news.tut.by/economics/537690.html
6 В качестве еще одного источника см. Kulakevich T. Belarus-EU Thaw: Will It Last This Time? — UDF.by. — 2015, August 14 // http://udf.by/english/featured-stories/126573-belarus-eu-thaw-will-it-last-this-time.html
7 См. также: Lukashenko: No Need for a Russian Air Base in Belarus. — BelTA.by. — 2017, March 2 // http://eng.belta.by/politics/view/lukashenko-no-need-for-a-russian-air-base-in-belarus-98468-2017/
